Роман Невич - Полное и окончательное. Хроника мифа

Той весной, после удаления разрывов мениска, я все-таки вернулся в университет. И вполне успешно допрыгал на костылях до конца сессии. А вот за три года до этого: тоже весной, тоже на втором семестре, тоже первого курса, в той же в больнице, в другом только отделении, я принял решение – прямо противоположное. И в вуз не вернулся.

Это был технологический тогда еще институт, механический факультет. Поступил я туда «за компанию» с несколькими одноклассниками и довольно быстро понял, что единственный предмет, который мне по-настоящему нравится, – это футбол на уроках физкультуры. Но просто так взять и бросить – смелости не хватало. Опять помог больничный тайм-аут.

Я попал в травму с «сотрясением мозга», конечно, липовым. Понимая, что без вуза с его военной кафедрой мне неизбежно светит армия, и до ужаса страшась воинской службы, я решил «закосить». Лечь в «дурку» – надежный и проверенный способ – я опять-таки побоялся и остановился на более легком варианте: сотрясении мозга. С таким диагнозом, как я неоднократно слышал из разных источников, в армию тоже не забирали.

«Сотрясение» делается просто. Сначала любым способом приобретаются несколько ушибов, синяков, ссадин, царапин и т.п., естественно, в области головы. Потом ты приходишь с ними в травмпункт или сразу в приемную горбольницы, делаешь соответствующее лицо, рассказываешь, очень кратко, про напавших на тебя хулиганов; жалуешься на жуткую головную боль, тошноту, рвоту и головокружение. Дальше – самое главное – делаешь все «правильно» в ответ на предложение врача посмотреть на его палец, поднять руки, дотронуться до своего носа и т. п.

Вот так я «заболел», а через положенных десять дней «лечения» приобрел и вожделенную справку. В качестве бонуса я получил и ценный опыт знакомства с неизвестным тогда еще мне законом: начал обманывать или, скажем, воровать, не удивляйся, когда то же самое произойдет и с тобой. Не удивляйся и будь готов…

В травматическом отделении, как вскоре выяснилось, кроме начинающих «косарей» типа меня, любили отдохнуть и настоящие «профессионалы» с серьезным опытом, приобретенным, я полагаю, в тюрьме и на зоне. И один из таких спецов не преминул воспользоваться моей наивностью и типичным для подростка желанием выглядеть «своим» и «бывалым», и ушел: «домой, до вечера; и бухнуть принесу» в моих новеньких белых кроссовках и замечательной болгарской «олимпийке».

Так состоялось мое знакомство с криминальным миром. И если в тот первый раз меня всего лишь обокрали: это называется «развести», или «обуть», или «бортануть » , т.е. «лишить чего-либо обманом», то две другие встречи с криминалом (которые произошли позже), закончились более жестко. Во второй раз меня не только развели и обули, но еще и «прессанули», т.е. избили, «ощипали», ограбили, а потом еще и бросили в сугроб в бессознательном состоянии (интересно, как это «по фене»? ); а в третий – «посадили на перо», т.е. порезали ножом. И обе, как водится, завершились больницей. Хотя и недолгой: одна ночь – в первом случае и четверо суток – во втором.

Когда-то я поражался и никак не мог понять, – а сегодня не вижу ничего особо тонкого или глубоко в этих простых до примитивности уроках: косишь под битого – будешь бит, рано или поздно; играешь в бывалого – побываешь, по крайней мере в переделках; хочешь выглядеть опытным – получишь опыт сполна. Главное здесь, как всегда, не просто мечтать, а двигаться, т.е. делать реальные шаги в избранном направлении.

Например, напиваться, переходя из бара в бар, заигрывать с чужими девчонками, садиться за стол в кабаке с незнакомыми парнями, которые вдруг угощают. Или покупать «траву» в криминальном районе, не зная местных законов и не умея «держать базар».

И это все – мое? Это то, что мне действительно надо? Похоже, эту тему мне еще предстоит «разрулить» так или иначе. Ну а если все-таки решил поиграть во «взрослые игры» в «реальном мире»… кто тебе мешает? Изучи законы и будь готов: и к грубой игре, и к жестким шуткам.

И все-таки, видимо, не только «бездны» притягивают и притягиваются.

Другие – какие-то – моменты тоже случаются. Например, когда незнакомые люди извлекают тебя зачем-то из сугроба – без пальто, ботинок и шапки – приводят к себе домой, отпаивают горячим чаем, вызывают врачей… Или вот – почти забытая сценка из моего старшего школьного возраста: двое подростков с трудом, но затаскивают зачем-то полуокоченевшего, но вроде бы еще живого, пьяного в подъезд. Все-таки там не —25º, как на улице…

Второе «сотрясение» мне пришлось делать, уже будучи в армии. Ведь по легенде, ходившей среди призывников моего поколения, именно два сотрясения мозга давали право на освобождение от воинской службы. Поэтому, хотя ни в одном из 36 писем к родителям о больницах не упоминалось, они там, конечно, были…

В лазарет при нашей воинской части я пойти не рискнул, так как, не смотря на вполне успешный дебют год назад, не был до конца уверен в своих актерских способностях и опасался разоблачения. Поэтому новые «пробы» на старую роль «несчастной жертвы» пришлось отложить до ближайшего увольнения, которые начались только после присяги, т.е. где-то через полтора месяца службы.

Отгуляв почти до положенных 20.00 часов, в родную часть я не вернулся. Вместо этого зашел за гаражи, нашел подходящий обломок доски и устроил себе несколько аккуратных синяков.

Вскоре молодой солдат, «серьезно пострадавший от рук неизвестных отморозков», оказывается у дверей районной больницы, «счастливо оказавшейся поблизости» от места «жестокого нападения». На провинциальной «сцене» приемного отделения мои актерские данные произвели должное впечатление, и я тут же был зачислен в состав палаты (номер на этот раз не помню).

Моему появлению в городской больнице не слишком удивились: все вокруг знали, что местные ребята действительно «не любят» приезжих, особенно в форме; и драки с солдатами были не редкость. Через некоторое время у нас в части даже вышел официальный приказ: в увольнение ходить исключительно в «гражданке».

На следующее утро ко мне пришел майор медицинской службы из нашего батальона, которого я сначала принял за вполне благожелательно настроенного «критика» моего «актерского таланта» – почти поклонника: «А что же ты к нам-то сразу не пошел? Ну, ладно. Лежи здесь: выздоравливай».