Алевтина Леванова - Счастливая, трудная жизнь Алевтины

Доложили товарищу Сталину об этом.
Обиделся он на Америку и Китай,
Договора с ними разорвал.
И сказал он своему народу:
«Будем кушать и носить своё,
Чужого нам не надо».

Стали появляться в магазинах материалы
Чудотворные неописуемой красоты.
Не выцветали, не линяли.
Носились по пять-шесть лет,
Износа не знали.
А цены были совсем смешные —
От тридцати копеек до пятидесяти.
Красивые, свободная покупка.
Все полки в магазинах заполнены ими.
И дорогие материалы были,
По цене до ста рублей.

А какую обувь выпускали?
Купила туфли я за сто рублей.
Красивые, удобные, со взъёмом.
Вот если б знала я тогда
Что никогда больше не встречу таких,
Купила бы не одну, а десять пар.
На всю жизнь мне бы хватило.

Продуктов тоже много в магазинах —
Рыба всякая, икра любая, масло, мясо —
Цена от 80 копеек до 1 рубля 20 копеек,
А на базаре не берут —
Перенасыщение сельского хозяйства.

У каждого в колхозе была скотина:
Четырнадцать-шестнадцать овец, коровы,
поросята, телята, гуси и утки.
Куры – никто их не считал.
Да и в самом колхозе четыре-пять стад.
Всей скотине хватало еды: зерна, травы.
Нитратами не кормили.

В пятьдесят втором году хлеб в столовых
был бесплатный.
Винегрет 1 копейка. Готовили вкусно.
Хозяйка дома так не готовила.

Дешёвые обеды были —
От тридцати до сорока копеек.
Поэтому обедали в столовых.
Домой на ужин из столовых приносили.

Сталин говорил, что уровень жизни 39 года
настанет в 62-м.
Я подумала тогда: «Вот это да!»
Ведь каждый год снижали цены два-три раза.

Сталин учил не позволять унижать себя.
По закону требовать всегда.
Начальства не бояться.
С приподнятой головой ходить
И помнить, что нельзя нас притеснять.
Мы – победители.

Воровать при Сталине боялись.
Закон нарушить – Боже упаси.
Взятки брать – тюрьмы не миновать.
Мошенников и жуликов сажали.

Тогда в детдомах и садиках
Был порядок, не воровали.
Учили и кормили хорошо.
Отравлений не было.
Министр за голову свою боялся.

Артистов он не поощрял,
А говорил: «Шахтёров надо!
Они живые и под землёй,
Отмойте их, сфотографируйте,
Нам по телевизору покажите».
Хулиганов и семейные скандалы
По телевизору не показывали,
Так как их в быту полно,
Вживую можно их увидеть.

Показывать по телевизору тех, кто заслуживает
Героев – стахановцев труда.
И новые государственные достижения,
Чтоб было молодёжи брать пример с кого.

За работу вовремя платили.
Один случай был:
В швейной мастерской, где я работала,
На один день зарплату задержали.
Приехали с проверкой.
Парторга и директора уволили за это.

Многие не заметили такой хорошей жизни.
Они были в армии, в тюрьме,
Так как жизнь хорошая была всего три года.

Кончилась война
Сталин сказал:
«Детей из плена всех вернуть,
Если не вернуть сейчас,
Они вернутся к нам позднее,
Не друзьями, а врагами нашими».

Сталин был провидец,
Верил в Бога.
Прожил он жизнь свою
Не для себя, а для людей.
Истину глаголил, всё сбылось.
Они вернулись к нам в семидесятые годы.
Объявили: «Евреев с первых мест убрать,
а их поставить».
Ещё Сталин перед смертью своей предупреждал,
предчувствовал беду.
Не ставить править государством
Коммунистов.
Это исполнительная власть хорошая.
А коммунистам ворота широкие дать —
Пройдут туда и антикоммунисты,
Тогда-то всё и начнётся.
Будет много царьков.
Народ не выдержит такого.

Восьмое марта в связи с похоронами Сталина
Перенесли на пятнадцатое.
Совпало с днем рождения подруги,
она меня на праздник пригласила.
Накануне соседка Нина
Предложила: «Давай, тебе я погадаю,
Что ждёт тебя на вечеринке».
Я согласилась, мне стало интересно.

Она карты разложила
И сказала мне: «Встретишь крестового,
Останешься вместе с ним,
И долгую жизнь проживёте».

Угадала, я с Володей познакомилась.
По восемнадцать лет нам было.
Ремесленное окончил он и в армию ушёл.
Пока Володя в армии служил,
Я выучилась на скорняка у деда —
Шить муфты, шапки.
Швейную фабрику сократили.

Заболела я тогда,
Ноги мои отказали.
Три месяца в больнице лежала.
Аспирином лечили меня.
А мне всё хуже да хуже было,
Моё сердце поразило.
Врачу сказала, ответила она,
что так должно быть.

Спасибо, Неру к нам приехал.
Решили, что в больницу он придёт.
Больницу очистили и по просьбе выписали меня.

Дяди Петя с тётей Дусей отвезли меня
в деревню к
маме.
Там гостила мамина сестра Ульяна,
Она взялась меня лечить.
В муравьях прогревали, массажировали,
молитву читала.
Через сорок дней я на танцы пошла,
как будто вовсе не болела.

Веселилась, танцевала, забыла прошлые болезни.

Я без работы не осталась,
Меня перевели скорняком работать.
А через год отправили учиться
На модельера шляп.

У тёти Дуси дочка вышла замуж,
И мне пришлось искать жильё.
Встретилась знакомая моя,
Предложила мне ухаживать за матерью её.
У ней сестра на БАМ с семьёй уедут.
Остаётся бабка без присмотра.
Я согласилась, вещи отвезла,
А мне сказали: «Придёшь, когда уедем».

Когда пришла я, не было вещей.
На мой вопрос, где вещи,
Бабушка сказала: «Я их не видела».
Соседка слышала наш разговор.

Соседи подошли ко мне, сказали,
Что видели, как в контейнер грузили мои вещи.
Удивились, откуда взялись у Нины
Такие богатые вещи.

В то время я богато одевалась.
Шубка и шапка из немецкой белки,
Пальто бостоновое с чернобуркой,
Ковёр и пуховые подушки.

Прописалась по уходу за бабкой.
Через милицию вернулись вещи.
Тяжело болела бабка, умерла.
Комната в бараке осталась мне.

Трудно было жить тогда.
Хрущёв стоял у руководства.
Контроля не было нигде.
На Уралмаше ракетный цех взорвался

В ста метрах от нашего барака.
Была ночь и форточка открыта,
Мы с мужем облучились.
Проснулись – бирюзовый дым стоял,
Голова кружилась.

Бог спас нам сына-
его с нами не было,
Он жил у бабушки в деревне.
Благодарю за это Бога.

Я заболела, кровь плохая стала,
Дёсна воспалились.
Переживала, что не смогу я сына воспитать.
Приехал крёстный мой, успокаивал меня.

В дверь постучали, я открыла.
Зашла молодая, красивая цыганка.
И говорит мне: «Давай, тебе я погадаю».
«Нет, – говорю, – не надо, конец близко».
Она говорит: «Вы здесь жить не будете,
Уедете, недалеко и ненадолго.