Алексей Козлов - Лихтенвальд из Сан-Репы. Том 1. В Нусекве

– Саша, блох не ловишь! Я поймал!

Но Саша, жёлтый, как манекен, не шевелился и не подавал признаков жизни.

Тогда Моппс крикнул так громко, как мог. Саша вздрогнул. Пока он вскакивал, ещё плохо соображая, что происходит, схваченный рукой Моппса малютка пришёл в себя и, широко страшно открыв пасть, укусил яровитыми клыками Моппса так сильно, что тот выпустил пойманного из рук, завертел онемевшей рукой и заорал на весь состав благим матом.

– Лови их! Лови! Ой, …! Уйдут! Лови, говорю! Вот говно! – орал Мопс. Страшно разозлённый, он вскочил и в узком пространстве купе размахивал руками, пытаясь сбить вёртких мыльных малюток, метавшихся по всему помещению вопреки всем законам Ньютона. Несколько раз ему удавалось шмякнуть их о стены и казалось, что поймать хоть одну – плёвое дело. Охранник тоже махал руками, как мельница.

И тут случилось неожиданное – малютка в плаще погрозил Ли Ивановичу миниатюрным пальцем с перстнем. Он на секунду замер точно посреди купе в позе распятого святого, затем стал вращаться вокруг своей оси, всё убыстряясь, превратился в сверкающий раскалённый волчок и вдруг разогнавшись, влепился в потолок, разбил его вдребезги и со свистом вылетел на воздух. И другие усклизнули вслед за ним через дыру. Последним покинул купе толстяк. Похоже было, что он страдал одышкой. Сидя на крыше, он заглянул с недовольной мордой вниз и оказался прямо перед гигантским лицом остервенившегося мистера Моппса.

– Как вы себя чувствуете? – пищал своему высокому начальнику толстый, явно страдающий одышкой малыш.

– Как у Христа за пазухой! – был ему ответ.

– У меня сосед – художник, – горланил малютка, —

И кинул Моппсу прямо в глаза струю красного перцу.

Новогодние звёзды брызнули у Моппса из глаз, мозг перекосился, только Ли Иванович осел рядом со столом, раздирая руками горестные пылающие очи и благовествуя благим матом.

Оставим потерпевшего вместе с его охранникам разбираться с уже бегущими милиционерами из поездной бригады и поспешим, мой читатель, вслед странной, и как будто уже откуда-то знакомой компании. Где, где мы их видели?

Вызванный из головного вагона, прибежал охранник, посмотрел на внушительную дыру в потолке и, подстрекаемый помощником Моппса, стал выбираться на крышу. Потом вылез и второй. Они увидели прелюбопытную картину.

Импозантный главарь банды малюток был уже не так мал. Он умело вёл свою чернокудрую подругу в туре вальса. Ах, как ловко, как неповторимо ловко у них получалось! Любо-дорого было смотреть, да некому. Охранники бросились, вынув пистолеты к ним, но лёгкие танцоры, не спешившие расстаться друг с другом, продолжали свои пируэты. Тогда разозлённые преследователи стали стрелять в два ствола в прижавшихся друг к другу людей.

– Мистер Гитболан! – кричала смеющаяся черновласка, – смотри, эти козлы не хотят оставить нас в покое даже здесь! Поучи их танцевать учёную кадриль!

– А где «Брауншвейгский марш»?

– Он в воздухе!

– Моя королева! Твоё слово – мой закон! Господа шпики! Учимся танцевать! Сегодня – моё первое танго на родине! Начинаем с ног! Голову выше! Держите на память, гуманоиды! Как у нас с языком, педы?

– Нормально! Да будь я ниггер преклонных годов,

Линчёванный в Капитолии,

Я выучил бы Репу только за то,

Что это язык и не более!

Граната на длинной ручке полетела под юные ноги агентов фортуны. Они сначала подпрыгнули вверх, как бывает, когда фильм крутят в обратном направлении, а потом ласточкой слетели с крыши спешащего курьерским ходом поезда, один ударился головой в столб, другой схватился за электрические провода. Третьему снесло голову краем тоннеля. На крыше грохнуло так, что все уже начавшиеся ворочаться пассажиры свалились с постелей и стали выглядывать из раздвинувшихся дверей.

– Все на месте? На первый-второй рассчитай-сь!

– Джин!

– Тоник! Расчёт окончен!

– Хорошо! Разойдись!

Белокурую красотку уже схватил в свои жирные лапы тип в тоге, и они тоже закружились, перебраниваясь. Потом худощавый оттеснил его.

– Ты – нелегальный иммигрант, Нерон! – закричал он, – Такие не могут претендовать на обладание лучшими феминами!

– Нет, я – легальный! И не иммигрант, а пилигрим!

– Не пилигрим, а импотент!

– Нет!

– Нет, нелегальный! С ломаным грошом в кармане! С котомкой и клюкой! С перекошенной зубной болью рожей! Бр-р-р-р!

– Лишний миллиард долларов тебе не помешает, Тугги?

– Считая гнутые медяки, мечтаешь о золотых горах и мармеладных долинах? Я тебя знаю! Держи сопли морковкой, недоуздок!

А Лени и Гитболан, испытывая явное удовольствие, довели тур вальса до конца, расхохотались, раскланялись друг перед другом и поднялись в воздух.

Поезд дрогнул, но не остановился, а напротив наддал. Агенты робко пробежали по крыше двух вагонов и отстали.

– Эй, тугоухий! Ничего не слышит!

– Никто не знает, сколько будет два!

– Сейчас бухну из пушки!

– Ко мне, гуингмы! Я уж не один!

– Это ты, Нерон, по-тихому прожужжал?

– Давлю в себе раба по четвергам!

– Не увлекайся!

– Вот-вот появится прокуратор Недонос! Разрази его понос!

– Где?

– Не надо пить столь много в темноте!

– Так страшно он кричал, что изнемог!

– Со шлюхой в темноте ночной перекликался часовой!

– Где ты видишь темноту? День на носу!

– Это уже преступная рифма! Не пойдёт!

– Я! Я был котёнком славным, но прошёл чрез несколько таких реинкарнаций, что превратился в серный порошок, чтобы сто лет в чулане проваляться. Когда ко мне стал клопик прикасаться, я превратился в горного орла, в коробочку не чая возвращаться. Когда же пуля гордого нашла, то перья, трепыхаясь, полетели, и воцарилась над землёю мгла. Чрез пару лет я был банкиром в теле, и только клёкот изо рта порой напоминал ворам, кто их герой. В метаморфозах нету остановки – ограбленный, я по миру пошёл, влача прогнивший ящик на верёвке. Я ждал преображений, но когда я принял облик взрослого кота? Изведав целый цикл реинкарниций, я вновь вселился в гордого орла, в своих краях не смея появляться до той поры, когда колокола, как в день Варфоломея зарезвятся…

– Пошла писать губерния! Его можно остановить только кляпом! – прервал дозволенные речи довольный Гитболан. – Вперёд! Нас ждут великие дела! Нет нам предела! Куры – гриль, а штык – молодец! Кстати, куда мы попали?

– Веймарская Республика, не иначе!