Сергей Бурдыгин - Повесть о пятой лавочке. Рассказы о нас

А тут – одно к одному: заболел Яшка – младший, помыкались с ним вдосталь, походили по врачам да знахарям, потом Генка – старший чуть в тюрьму не угодил. В довершение всего и Ленкина контора зарплату научилась задерживать.

Короче говоря, денег в доме не стало.

Сначала из холодильника исчезла колбаса, потом – сметана, мясо хорошее. Покупали все больше суповые наборы-обрезки, да макароны с дешевыми крупами. На дачу – и ту стали ездить реже, на автобус тоже с копейками в кармане не сядешь, тем более всей семьей.

Правда, Борис дачу не бросал, как Ленка ни ныла. Не было денег – шел пешком: три километра – не в тягость. Приходил, копался на грядках, поливал, полол – тут и отвлекался от мыслей тягостных. Есть еще живое, растет, тянется.

Отвлекался…

На Ленкин день рождения принес он ей с дачи букет цветов. Принес, поздравил, а она, наивная, все подарка ждала, все на чудо надеялась. Не дождалась, посмотрела на мужа грустно, к столу пригласила. А за столом – тоже не Бог весть что: сельдь под шубой, картошка с котлетами. Выпили. Ленка бокал осушила, да и бросила:

– Не мужик ты, Боря. Во всех отношениях. И я даже не о сегодняшнем дне говорю. Ты вроде и по профессии – инженер по технике. Только техники такой давно нет – безопасности! А в другой ты не разбираешься.

И как-то быстро все у них кончилось.

После развода Борис вернулся к матери, но и там несладко жилось: на одну пенсию вдвоем не раскатаешься. Пробовал Рыжиков найти работу, но все как-то не ладилось, везде обещаниями кормили, а то и просто кидали: попашешь на них с месяц, а там тебе и говорят: «Не подошли вы нам, товарищ».

И все. Права, наверное, была Ленка.

Одно спасение, одна отрада оставалась – дача. Приходил сюда Борис, оглядывал свои грядки, здоровался с соседом – Кузьмою Сергеевичем, и работал себе потихоньку.

Вроде как и у него есть занятие. И он нужен. Но это только – до осени. До первого снега. А там – что?

Однажды в поисках работы обратился Рыжиков за помощью к председателю товарищества Антону Ивановичу. Когда-то, недолго правда, Корытин у них на автобазе парторгом работал. Может, и сейчас посоветует чего.

Антон Иванович Бориса, конечно, не вспомнил. Но помочь обещал:

– Чем могу, знаете ли… А дачка-то у вас где? Рядом с Томилиным, кажется?

Рядом с Томилиным, да уж. И вот теперь, когда придя на участок, услышал Рыжиков о разыгравшейся там трагедии, стало ему от осени и от жизни еще тревожнее.

Бывает такое у человека: найдет он себе заветный уголок на земле, откуда невзгод и слякоти бытия, вроде, не видно, найдет, и прячется там в трудные минуты, успокаивая душу. И хорошо, покойно там душе. И кажется, что никогда сюда не войдет ничего плохого, суетного.

Но оно появляется, приходит. От жизни не спрятаться.

На улице дворник ругался с водителем неказистого «Москвичка», которого неизвестно каким ветром занесло к городской администрации. «Москвичков» -то этих и на всем земном шаре, наверное, с пяток осталось, а вот поди ж ты – именно сюда ему понадобилось. Дворник знал, на кого нападать и зачем – махал руками, даже метлой грозил – видимо, прогонял. А водитель – долговязый, длинный, в болотного цвета обветшалом плаще (тоже раритет), суетно оправдывался, а, может, спрашивал чего-то.

Зря спрашивал. Михалыч – он знает, кому отвечать, а кого послать подальше.

Игорь Павлович отошел от окна, улыбнулся. В их семье первым был даже не «Москвичок» – мотоцикл «Иж-Юпитер» с коляской. Благо, жили на окраине города – можно было и на рыбалку ездить, и за картошкой по селам. В сам город отец выбираться на мотоцикле не любил, стеснялся, наверное.

Резкий телефонный звонок нарушил тишину. Ну вот, кто-то еще с утра пораньше на работу явился. Ладно, ему, Карпову, не спать положено – мэр города все-таки. А это, интересно кто? Уж наверняка не водитель «Москвичка» с жалобой на дворника.

Ранние утренние звонки Игорь Павлович не жаловал, радостного в них, как правило, было мало, обычно за ночь что-нибудь нехорошее в городе случалось, будто стоило ему, хозяину, сомкнуть глаза, и гадость всякая тут же пробуждалась.

– Палыч! – раздалось в трубке, – тут у рынка опять хрень намечается.

Так с мэром мог разговаривать только один человек – Славка Логинов, отчаянный и верный друг детства, а нынче – начальник городской милиции.

– Что за хрень? – в тон Славке ответил мэр, немного даже этому радуясь – не с каждым вот так просто отведешь душу.

– Да они опять дорогу перекрывать собираются.

– Откуда знаешь?

– Что я, слепой что ли? Да и люди свои сообщили, сам понимаешь. Мне их разгонять?

Игорь Павлович представил низенького, толстенького полковника Славку Логинова, тщетно и смешно в одиночку прогоняющего орущих пикетчиков и снова улыбнулся:

– Пока не трогай. Я приеду. Когда они начнут?

История с рынком была, по сути, легко прогнозируемой с самого своего начала. Стоял этот рыночек на улице Революции, почитай, со времен как раз этой самой пролетарской заварухи, стоял себе и окрестных бабулек дешевизной радовал, но свели как-то Карпова с человеком по имени Саид Гусейнов – грузным, старым азербайджанцем с красиво седеющей шевелюрой. Гусейнов объяснил, что приехал в город к брату (брата – владельца бензоколонок мэр знал, правда, не очень близко), и собрался тут открыть хороший бизнес. Лучше всего – торговый центр (любят они, это дело). Хорошо бы – на раскрученном месте какого-нибудь рынка. Например, на улице Революции.

Нет, рынок никто закрывать не будет. Более того – людей переведут в теплые павильоны. Благоустроят территорию. Создадут новые рабочие места.

Пока красиво седеющий Саид Гусейнов (как же его брата зовут, дай Бог памяти?) так же красиво излагал свою программу оккупации городских торговых площадей, Игорь Павлович рассматривал массивный золотой перстень на его безымянном пальце. Рассматривал, и вспоминал, как во время выборов приходилось, встречаясь с местными бандюками (а и без этого не обойдешься) напяливать на себя все эти цепочки-бляшки – Славка Логинов уверял, что по-другому разговор не получится, здесь точно встречают по одежке. Вот и Гусейнов не удержался. Показывает себя. Рынок ему зачем? Понятное дело – павильоны теплые он построит, продавцов туда сгонит. Вот только арендную плату такую назначит – хоть прочь беги или цены поднимай. Кто-то, конечно, и побежит. И тогда на улицу Революции за Гусейновым войдут махмудовы, алиевы и прочие ушлые люди, которые со временем превратят продуктовый рынок в какой-нибудь крупный развлекательный центр. Или торговый комплекс по продаже иномарок. Место-то неплохое.

Короче, сговорились. Рынок и впрямь вложений требовал, а откуда они в городской казне?