Арест Ант - Как стать контрабандистом 3. Транзит

Уже в полной темноте мы остановились на узкой улочке возле высокого забора. Дверь автобуса, зашипев, открылась, и я двинулся к выходу. Один из вертухаев побежал открывать багажный отсек, а второй быстро двинулся к красным кирпичным воротам, выделяющимся на светлом фоне стен, и стал нажимать кнопки интеркома. Над входом вспыхнул яркий свет.

Я огляделся. Зрелище довольно впечатляющее. Почти в центре маленького городка стояла старая крепость, обнесённая белой отштукатуренной стеной. Высота никак не менее пяти метров. С нашей стороны, точно посередине, в стену была встроена прямо таки триумфальная арка из красного кирпича с массивными воротами и скромной дверью. Самой тюрьмы за стеной видно не было.

Я быстро схватил свои пакеты и двинулся за вертухаем. Бомж, громко сопя, одной рукой с трудом выволок свою сумку, так и не бросив свой наполненный почти доверху гигиенический сосуд. Уж никак не меньше пары литров этот Водолей подзаборный туда надул.

Интерком крякнул, раздался громкий стук и дверь открылась. Вслед за вертухаем мы прошли в дверь и оказались в просторной железной клетке. Подождали, пока закроется входная дверь. Через некоторое время щёлкнул замок на внутренней двери клетки, и мы по очереди вышли в тюремный двор.

Действительно старинное сооружение. Никак не меньше полутора веков этой постройке. Но на крепость или замок явно не тянет. Видно с самого начала задумали как тюрьму для местных смутьянов.

Мы обошли белую примыкающую пристройку и вошли в основное здание через боковую дверь. Мрачный подвальный коридор с полукруглым сводом. Неизбежный металлодетектор. Впереди видна совершенно нелепо выглядевшая здесь стеклянная вертухайская будка с очередным сонным разгильдяем. С правой стороны проёмы тюремных дверей. Почти в конце коридора начинается винтовая лестница. С другой стороны – широкий проход в закрытую часть здания, а дальше почти нормальные двери служебных помещений.

Нас заставили выложить вещи на тележку и пройти через арку. Я снял ремень и без проблем прошёл, а вот бомж стал звенеть, что твой Ironman. Я оглянулся, но вертухай коротко и довольно зло прошипел:

– Свои вещи взять и идти прямо. До конца коридора.

Жаль, что не дали узнать интимной тайны такого могучего звона. Я подхватил пакеты и двинулся строго по прямой. Перед последней дверью стояла широкая скамейка. Я поставил на неё пакеты и заглянул в приоткрытую дверь. За ней анфиладой располагалось две комнаты. В дальней, у освещённого стола, стояли два пожилых вертухая и рассматривали документы.

– Можно войти?

– Да.

Я осторожно подошёл к ним.

– Вещей нет? – тон одного был очень холодным и откровенно враждебным.

– Есть.

– Где?

– Оставил перед дверью.

– Быстро принести сюда.

Я сходил и, вернувшись, остановился, не зная, куда девать пакеты.

– Положите на стойку, – говорил опять только один, а второй в это время дочитывал мои бумаги.

Я положил пакеты на длинную стойку у стены.

– Сколько судимостей?

– Ни одной.

– Где взяли тюремную робу?

– В Коннунсуо выдали.

– Где своя одежда?

– В пакете.

– Раздевайтесь.

Я стал медленно снимать с себя вещи и передавать верухаю. Он их быстро ощупывал и откладывал на свободный край стойки.

– Нижнее бельё и носки тоже, – в голосе было совершенно неприкрытое раздражение.

Второй вертухай долго и тщательно натягивал резиновую перчатку на левую руку. Любовно оглядел. Потом в правую взял пальчиковый фонарик и стал давать отрывистые команды:

– Откройте рот… язык вверх… вниз… повернитесь… наклонитесь… раздвиньте ягодицы… не напрягайтесь… встаньте лицом к стене. Не поворачиваться.

Я мысленно, но от всей души пожелал ему прямо после смены попасть в лапы садисту со всеми мыслимыми сексуальными отклонениями, а потом стал обречённо обдумывать, какую бытовую заразу подхвачу от такого долгого стояния голышом на каменном полу.

– Одевайтесь, – с сожалением произнесли у меня за спиной.

Трясущимися руками я стал натягивать одежду, пока вертухаи заполняли свои формуляры.

– Эти вещи запрещены, – вертухай показал на горку предметов, куда вошли мои дезодоранты, гель, шампунь и одеколон, которые мне доставили с последней передачей, – Остальное соберите. И в коробке возьмите один набор.

Проследив за направлением его пальца, я увидел под стойкой большую картонную коробку, набитую прозрачными целлофановыми пакетами с наборами первой тюремной необходимости. Расчёска, одноразовые бритвы, зубочистки, зубная щётка и зубная паста, одноразовые пилочки для ногтей. Что-то ещё, но толком пока не разглядеть.

– Возьмите анкету и подождите в коридоре.

Собрав в охапку оставшиеся вещи и листки анкеты, я выскочил в коридор, где пропущенный металлодетектором бомж в грязных ботинках уже взгромоздился на напольные весы и, покачиваясь, наблюдал за колебаниями стрелки.

– Следующий, – донеслось из комнаты.

Бомж суетливо двумя руками схватил свой неподъёмный баул и затрусил на шмон. Я бросил вещи на лавку и не раздумывая полез на весы.

– Всего 75 кило в одежде?!! Потерять больше пуда за 43 дня? Да за это шкуру с козлов спустить надо, – вырвалось у меня помимо воли. Знал, что похудел, но чтоб на столько?

Я сел на лавку и стал запихивать вещи в пакет. Всё внутри меня яростно дёргалось и пузырилось. Я оглядел мрачные своды, поостыл и уже обречённо добавил:

– Вот тут мне точно настанет пора гроб заказывать. Раньше предки чётко знали, как на психику давить.

Вертухай вышел из будки и, растягивая слова, спросил:

– Venäläinen mies? Do you speak English?

– Yes, sergeant! Sir!

Вертухай ухмыльнулся и вполне сносно залаял, как на аризонском плацу:

– Телефонная карта есть?

– Нет. Нет, сэр!

– Один бесплатный звонок нужен?

– Нет, сэр!

– Тогда взять вещи и в камеру.

– Есть, сэр!

Я подхватил пакеты, и мы вернулись назад по коридору до второй от входа камеры. Вертухай открыл дверь и широким жестом пригласил. Я кивнул и протиснулся мимо него. Бросив вещи на ближайшую койку, обернулся и, не выходя из образа raw recruit (неопытного новичка), спросил:

– Последствия русской атомной бомбардировки, сэр?

Вертухай по-детски прыснул и сообщил:

– Завтра вас переведут в нормальную камеру.

Он закрыл дверь, и я услышал, как он, продолжая хихикать, стал весело тарахтеть в коридоре. Только выловленные слова Russian atomic bombing effect (последствия российского ядерного удара) позволили догадаться, что с памятью здесь хорошо, а вот с юмором явная напряжёнка.

А вот у меня оснований для смеха уж совсем не было никаких. Камера в длину не превышала и трёх метров, а в ширину и того меньше. Зато потолки высоченные. По бокам две двухъярусные кровати. Между ними втиснули карликовый столик. Две колченогие табуретки, которые уместились только в ряд. Под потолком окно. Я залез на батарею и выглянул. Стены в метра полтора толщиной, древняя решётка квадратного сечения и только потом окно. К окну приделан металлический штырь для открывания форточки. Как и ожидал, само окно было вровень с землёй, и если пройдёт хоть пара снегопадов, то точно перекроет дневной свет. Но пока проходы к окну старательно расчищены.