Лариса Гартман - Пасьянс. Современный роман

– Иди, иди уже! Сами знаем, когда приходить! Раскомандовался! – беззлобно прикрикнула Мара ему вослед.

Голос Сергея показался Рите знакомым, но где, где она могла его слышать?..

– Кофе готов! – торжественно доложила Мара и разлила дымящийся ароматный напиток в две высокие зелёные чашки.

– Ты с ним… дружишь? – более подходящего по смыслу слова Рита не нашла.

– С кем? С Серёжкой? Ну да, мы все тут дружим, все праздники вместе собираемся. А если ты в другом смысле, то нет. Только остальные уже в институте познакомились, а мы, кажется, в детском садике. Сколько себя помню, столько и его знаю. Я в соседнем подъезде живу, в одном классе учились, институт вот вместе заканчиваем, – Мара не заморачивалась по поводу подтекста вопроса, а отвечала искренне и просто, мило перекатывая во рту своё «эр». Лёгкий хмель сделал её болтливой, к тому же Рита слушала с таким вниманием, что хотелось говорить ещё и ещё.

– У меня парень в армии, Сашуля мой, солдатка я, – с притворным страданием в глазах подпёрла голову рукой и тут же, не выдержав, рассмеялась, – пытаюсь ждать, чуть-чуть осталось. А у Серёжки была девчонка, – щёки у Риты мгновенно вспыхнули, потому что Мара случайно затронула интересующую её тему, – они долго, где-то года два, встречались, мы думали – на свадьбе скоро погуляем, потом её родители в Германию резко так собрались, она даже институт не закончила. Серёжка хвалился, что диплом получит и к ней уезжает, ему-то без проблем – папаня из Америки денежек подкинет. Только, как в кино – полгода не прошло, и уже – «не пиши, не звони, выхожу замуж»! Сначала сильно переживал, а сейчас вроде бы ничего, а, может, вида не подаёт.

Рита слушала Мару и невольно сравнивала её с Ольгой – сравнение было явно не в Ольгину пользу. Ни за что на свете не согласилась бы она сейчас поменять эту компанию на ту, где встречала новый год Смирнова!

Кофе, заменивший «чарку знакомства», был допит, и девушки направились в зал, откуда доносился заразительный смех и музыка.

Дискотека плавно перешла на стадию игр. Парни и девушки, усевшись кругом прямо на ковёр с невообразимо высоким ворсом, играли в «бутылочку». Хотя точнее было бы сказать в «статуэточку», потому как рука ведущего раскручивала ни что иное, как обнажённую Афродиту. Да и правила игры в этой компании были свои – вместо поцелуев те, на кого указывала голова Афродиты, выдавали анекдоты, пародии на преподавателей и другие «невинные» шутки. Хохотали от души вне зависимости от таланта выступающего, по той одной причине, что у всех было хорошее настроение.

Рита с Марой присоединились к играющим, и немного времени спустя Рита почти забыла о том, что она здесь «новенькая», потому что так же, как все, заливалась смехом и рассказывала анекдоты, если статуэтка обращала свою макушку в её сторону.

Сергей больше не смотрел так пристально в её глаза, но для того, чтобы сердце девушки то и дело замирало в груди, ему достаточно было называть её по имени. От нового ощущения всё происходящее вокруг казалось Рите восхитительным и необыкновенным. Она еще раз поймала себя на мысли, что пытается вспомнить, где слышала его голос, но потом оставила это бесполезное занятие.

Из разговоров Рита поняла, что все собравшиеся заканчивают пединститут, только разные факультеты. Странно, обычно студенты держались «своих». Когда молодые мужчины удалились на лестничную площадку «дым пустить», а слабый пол устроил на кухне импровизированный девичник, Рита поинтересовалась у рыжеволосой толстушки:

– Вы что, не вместе учитесь?

– Нет. Мы вон с Танюшкой и Игорем на филфаке, Мара с Серёгой на физмате, остальные с биохима. Как в стройотряде летом перед первым курсом скучковались, так и не разбежались до сих пор.

Вернулись с перекура парни, и девчонки одна за другой тоже потянулись в зал. Дело шло к утру, шумное веселье само собой стало затихать. По телевизору показывали какую-то новогоднюю сказку для взрослых, но смотрел её один Лёха, невысокий плотный парень, сытым котом развалившийся в круглом кресле и отрешённо глядевший на плоскую панель телевизора.

Кто-то засобирался домой, и это прозвучало сигналом к завершению праздника. От сутолоки в коридоре вернулись оживление и смех – одни выискивали в общей куче свою обувь, другие вызывали по телефону такси, рыжая толстушка Лиля, под общий беззлобный смех, подпрыгивала у вешалки в безнадёжной попытке достать с верхней полки свою шапку.

Рита вдруг сообразила, что, если тотчас же не уйдёт, рискует остаться в квартире наедине с хозяином, а после такого обилия новых впечатлений к этому она была совершенно не готова. И, хотя прекрасно понимала, что, уходя вот так, при всех, не сможет даже обменяться номерами телефонов с Сергеем, всё же протиснулась к выходу, чмокнув по пути в щёчку Мару и шепнув ей: «Пока!».

Сергей в общей суете не заметил бегства новой знакомой и, только когда проводил последнего гостя, понял, что та ушла «по-английски».

Рита же неслышно прикрыла за собой дверь, на цыпочках, чтобы не беспокоить тётю Нину, прокралась в ванную комнату, ополоснула лицо тёплой водой и подняла глаза к зеркалу…

Боже! Как же сразу… Ну конечно! Голос… Это его голос! Его голос шептал из телефонной трубки… тогда…

Потрясённая открытием Рита в изнеможении присела на край ванны.

Утро наступившего года выдалось хмурым и ветреным. Страна спала после разгульной ночи, и метель полноправной хозяйкой бесчинствовала на пустынных улицах.

Рита слышала, как с отчаянной злостью бросаются острые снежинки в стекло, но открывать глаза и выбираться из-под тёплого одеяла не хотелось. Где-то поблизости от дивана, отбивая такты вечной мелодии времени, негромко тикали часы, от подушки исходил лёгкий аромат луговых цветов, и дремота цепкой паутиной снова стала окутывать сознание.

Обрывками кинофильма перед мысленным взором всплывали воспоминания о прошедшей ночи, всплывали и переплетались со сновидениями, ещё не успевшими растаять до конца. Вот Афродита, стыдливо прикрывающая наготу, волчком крутится на мягком ковре, улыбается Рите и заговорщицки шепчет: «Поцелуй его, поцелуй!», в дверях кухни появляется Сергей и долго-долго, бесконечно долго смотрит в глаза, этот взгляд зовёт, приказывает, ласкает… Снегурочка с чёрной чёлкой, извиваясь, танцует в полумраке комнаты и чревовещает, не размыкая губ: «Ты помнишь? Помнишь? Он тебя называл чайной розой! А ты? Сбежала, как дура!»

От этого неромантичного «дура» Рита окончательно проснулась.

Все мысли о нём. Сны о нём. Влюбилась? С первого взгляда? Нет, не с первого взгляда – с первого слова! Ещё тогда, осенью… Не сознавалась сама себе, но думала, думала о том, что где-то ходит мужчина, сказавший то, что не говорил никто и никогда.