Лариса Гартман - Пасьянс. Современный роман

– Тёть Нин, как так получилось, что вы совсем одна живёте?

На секунду руки женщины остановились, потом она неспешно, словно о чём-то раздумывала, закончила свою работу, также неторопливо подошла к дивану и села невдалеке от кресла, где замерла в ожидании ответа Рита.

– Судьба, девочка моя, судьба, наверное… – взгляд её устремился к фотографиям, к которым только что бережно прикасались пальцы, и, обращаясь то ли к Рите, то ли к чёрно-белым снимкам, Нина Константиновна поведала свою нерадостную историю.

– Квартиру эту мои родители получили уже лет сорок тому назад, я ещё школьницей была. Они оба строители, отец на кране, а мать маляром работала, семья небольшая, я – единственный ребёнок, вот и дали двухкомнатную в новостройке. Жили мы неплохо, не помню, чтобы ссорились… В школе с учёбой у меня тоже проблем не было, в общем, хлопот родителям я не доставляла.

В соседнюю квартиру долго почему-то никого не заселяли, а потом Максимовы туда въехали – интеллигенция до мозга костей, профессора в каком-то там поколении. Я с их дочкой Люськой, ну, вернее, с Людмилой, быстро подружилась, потому, как в один класс попали учиться. В школу вместе идём, со школы вместе, уроки вдвоём веселее делать, родители и её и мои целый день на работе, так мы и поедим то у них, то у нас – сами себе хозяйки.

Окончили школу, поступили в институт, как и положено подругам, на один и тот же факультет, на математический. Она – потому что родители потомственные математики, а я – за компанию. Родителям моим хотелось, чтобы единственная дочь высшее образование имела, а какое – не важно. (Рита с удивлением взглянула на тётю Нину – совсем не вписывалась та в образ математика)

Вот в институте-то и познакомились мы с Димкой Новиковым. Красивый был, остроумный, без шуток часу не мог прожить, короче, звезда всего факультета. Добрая половина девчонок по нему сохла. Уж, за что он нас с Люськой выбрал, не знаю. Только стали мы дружить втроём почти с самого начала учёбы.

Как дружили? – Нина Константиновна задумалась, как будто свой же вопрос поставил её в тупик. – Да как все в те годы – в кино бегали, в библиотеке вместе сидели, в подъезде, вон, на подоконнике допоздна хохотали. Влюбилась я в него по уши. Почему-то казалось мне, что именно на меня он больше внимания обращает, какое-то душевное родство с ним ощущала, а может, просто сама это себе в голову вбила… Признаться в любви ему, конечно же, не могла. Что ты, гордость! Ждала, пока сам догадается! Вот и догадался… Не знаю, когда они с Люськой вдвоём встречаться ещё успевали, но однажды прибегает она ко мне радостная такая, светится вся, и прямо с порога новость свою вылепила – выхожу, мол, за Димку замуж, потому как беременная… – Нина Константиновна замолчала, вздохнула, словно заново переживала события, давно ушедшие в прошлое, потом медленно обвела невидящим взглядом нарядный аппетитный стол и с горечью в голосе продолжила, – Словно оборвалось что-то тогда во мне… Поняла, что не просто влюбилась я в Димку, а по-настоящему, серьёзно полюбила, и нет для меня никого дороже в этом мире… Родители тогда как раз целыми неделями дома не появлялись (какая-то стройка большая в пригороде началась), вот я в одиночестве наревелась и приняла сама для себя решение – о любви своей ему не скажу – поздно, только унижаться, если с Люськой поссорюсь – значит и его больше не видеть, а это тоже мне было не по силам. Пусть, думаю, остаётся все, как есть, любила безответно – и дальше любить буду…

А тут – горе, я и про любовь-то думать забыла! На стройке в бытовке баллон газовый взорвался, отца сразу… а мама ещё две недели в больнице умирала. Я – девчонка совсем, восемнадцать лет, родственников никого нет… И похороны устраивать, и за мамой в больнице ходить, как выдержала тогда, сама не понимаю!

Пока в себя от этого ужаса пришла, Люська с Димой уже расписались, и он к ним жить перешёл (его родители то ли на Камчатке, то ли в Норильске жили). Мне, конечно, институт пришлось бросить, нужно было на хлеб зарабатывать. Устроилась я в общежитие вахтёром, вот всю жизнь и сижу на посту.

У Новиковых вскоре девочка родилась – Танюшкой назвали – так Люська даже в декретном сидеть не стала. Родители-профессора няню наняли, а она дальше в институте училась. Димка повозмущался маленько, что, мол, не годится ребёнку с чужим человеком расти, но разве против большинства пойдёшь? Я так и общалась с ними, иногда даже с Танечкой оставалась в выходной. Чувство моё куда-то глубоко запряталось… А уйти совсем? Да оно и сейчас никуда не ушло…

Димка быстро в гору пошёл – ещё тридцати не было, а он уже кандидатскую защитил. Людмила в другом институте на кафедре пристроилась. И жили они вроде неплохо. Сломалось всё после того, как Сережа родился. Танюшка тогда в школу ходила, разница большая у них в возрасте. Дима так обрадовался рождению сына, думал, что и Люська теперь семье больше времени отдавать будет, а она снова няню наняла… Ссориться не ссорились, но стал он всё больше на работе задерживаться. А потом внезапно уехал в Америку на работу (хорошие-то специалисты везде нужны!), и аспирантку свою с собой прихватил, видимо давно уже любовь крутили. Через пару лет капитально там устроился и Танюшку к себе забрал.

По Люське я и не заметила, чтоб переживала она сильно – не было там никогда большой любви. Живут теперь с Серёжкой на пару, отец деньгами помогает, а уезжать из России сын отказался. Слышишь музыка? – тётя Нина кивнула головой в сторону стены, завешенной цветастым ковром. – Это у них, в соседней квартире. Наверное, к Сергею друзья пришли.

– Так вы замуж и не вышли? – за всю длинную речь хозяйки Рита в первый раз рискнула прервать её и сразу смутилась от своей бестактности.

– Да, вздумала один раз… Почти до свадьбы дело дошло, но как только с Димкой сравнила, кандидат этот в женихи мне такими мелким показался, что я быстренько его отшила. Так и стала одна жить. А после уж привыкла, не хотелось чужого человека в свою устроенную жизнь впускать… – тётя Нина снова притихла на минутку и вдруг заставила Риту вздрогнуть от неожиданности, вскрикнув совсем другим голосом, – ох, господи! Без пятнадцати двенадцать, а я тебя всё сказками угощаю!

И действительно, последний час уходящего года пролетел незаметно. За стеной беззаботно заливался голос незнакомого певца, в квартире сверху раньше времени начали танцевать – на беспощадный топот потолок отзывался жалобным скрипом.

– Давай-давай, моя хорошая, за стол, надо старый год проводить, как положено, скоро президент поздравлять будет.

Тётя Нина разлила по крохотным рюмочкам багровое вино и наспех произнесла небольшую речь, не забыв поблагодарить прошедший год за то, что хотя бы не принёс крупных неприятностей.