Жанна Ложникова - Танго блуждающих (сборник)

Зазвучал его бархатный голос, и Лена вся затрепетала. Оказалось, что этот молодой актер-любитель хорошо поет. Потом он читал стихи, накрывая зал волнами своей экспрессии.

Когда концерт закончился, Червяк и Лена вышли в холл, обшитый красным бархатом и черным деревом. Вдоль стен стояли мягкие кушетки, толпились люди. Лена услышала знакомый голос и оглянулась. Боварский стоял, возвышаясь над толпой друзей и поклонников, и выслушивал их похвалы, редко бросая им, как кость голодным собакам, несколько фраз. Она в первый раз видела его так близко, и это ослепило ее, она впилась в него глазами. Червяк заметил это. Сколько любви и обожания увидел он в ее взгляде, но была в нем и злость на свою беспомощность, неспособность подойти к этому богу.

Меж тем толпа вокруг Боварского поредела. Червяк воспользовался этим, взял Лену за руку и подошел к актеру. То, что произошло дальше, было неожиданностью как для Дмитрия, так и для Лены.

Увидев Червяка, Боварский вдруг широко улыбнулся и воскликнул, протягивая руку для рукопожатия:

– А, Дмитрий Алексеевич! Знаком с вашим творчеством!

– Приятно слышать, – сказал слегка смущенный Дмитрий, он еще не привык к тому, что его узнают.

– Как вам концерт?

– Превосходный.

Тут взгляд Боварского упал на Лену, которая все еще смотрела на него обожающим взглядом.

– Это Елена Викторовна, мой добрый друг, – поспешил представить ее Дмитрий. – Она давно желает с вами познакомиться.

– Лена, – едва выговорила она.

– Владимир, – Боварский поцеловал ее руку так изящно, как это мог сделать только человек XIX века.

«Актер», – пронеслось у Червяка в голове.

Червяк читал какую-то скучную книгу в тот момент, когда Лена, размахивая сумочкой и хохоча, влетела в его комнату.

– Димка! Димочка!

Она кружилась, подпрыгивая по комнате, и что-то напевала. Он внимательно ее рассматривал, где-то глубоко в его огромных синих глазах застыли ужас и беспокойство за эту «золотую куколку», так резко переменившуюся за последнее время. Ее обычная веселость и подвижность обострились настолько, что веселость переросла в нервную эйфорию, а подвижность в патологическое беспокойство.

Она резко остановилась, подошла к столу, за которым Дмитрий все еще сидел, вглядываясь в нее, закрыла скучную книгу и, приблизившись, глядя прямо в его глаза своими влажными черными глазами, спросила:

– Ты ведь мне друг?

– Конечно, Леночка, – ответил он, немного опешив.

– Вот и хорошо. – Она склонилась к его уху и зашептала. – Значит, я могу доверить свою тайну тебе. Ты ведь ее никому не расскажешь?

– Нет, Леночка, никому и никогда.

Она отстранилась от него и, глядя в окно, сказала:

– Я люблю его. Это серьезно.

Червяк затаил дыхание:

– А он?

Она будто не услышала его вопроса:

– Один его взгляд, одно его слово – и я отдам свою жизнь! Если он умрет – умру и я, ведь без него мне нет смысла жить!

Взгляд Червяка стал темнее, он будто погрузился в себя.

– Смысла, – повторил он.

– Это, наверно, плохо и противно даже, но я иногда мечтаю упасть перед ним на колени, обхватить его ноги и плакать – пусть решает мою судьбу! Это лучше, чем, обнимая вечерами подушку, думать, что завтра он опять пройдет мимо меня и даже не посмотрит в мою сторону!

Она все смотрела в окно, и в ее черных глазах горел отблеск заката, он лежал и на всем облике девушки, отчего она казалась огненной. Это делало ее ужасно привлекательной, и Червяк, затаив дыхание, любовался пламенем разгоревшейся любви.

Вот уже две недели Лена не появлялась. Червяк начал беспокоиться, пытался разузнать у тетушки, что случилось, но она-то знала меньше его – все, что она могла сказать, так это то, что у Лены сейчас сессия, поэтому она будет реже заезжать в гости. Такой ответ совсем не успокоил Червяка. Он вернулся в свою комнату. Рассеяно глядя перед собой, что-то все искал. Протянул руку к полке и взял первую попавшуюся на глаза книгу, рассмотрел ее, прочитал название «Русский язык» и хотел было поставить на место, как вдруг из книги выпала записка.

«Что такое? – мелькнуло у него в голове. – Не в характере Лены писать записки».

Червяк поднял записку, и все подозрения насчет Лены рассеялись, как только он развернул листок и прочел подпись: «Олеся Л.» Перед его глазами заблестели ядовитые глаза той девушки с необычным лицом – жесткие, решительные. Взгляд побежал по острым буквам:

«Дмитрий! Вы, наверно, уже поняли – я Вас люблю! Без Вас моя жизнь лишена смысла! Не отвергайте меня, прошу Вас, иначе Вам будет плохо! Я буду ждать Вас завтра у входа в колледж. Я люблю Вас! Спасите меня!

Олеся Л.»

Дмитрий отложил записку, полную угроз, мольбы и надежд.

– Лишена смысла… – задумчиво пробормотал он, – смысла…

Подошел к письменному столу и выдвинул ящик. Там были письма, много писем, написанных его рукой и не отправленных. Он взял чистый листок, и ручка зашуршала, выводя привычное: «Здравствуй, моя единственная и родная, судьба моя Сашенька!»

Лена вошла тихо, плотно затворив за собой дверь. Червяк было ринулся к ней, но, увидев ее лицо, резко сел, будто его толкнули.

– Что случилось? – выдохнул он.

Она приложила палец к его губам, прошептав: «Молчи!» Ее лицо страшно переменилось, да и вся фигура стала какой-то прозрачной, невесомой, так что если бы она не прикоснулась к Червяку, он подумал бы, что перед ним призрак.

Он остался сидеть на кровати, она отошла к окну и встала к Дмитрию спиной.

– Все эти дни я была с ним, – начала она, медленно выговаривая каждое слово. – Я была счастлива, и он тоже… Мы были близки, понимаешь? Близки, как мужчина и женщина…

Червяк глядел на ее тонкий силуэт в проеме окна, залитого золотыми лучами солнца, и молчал.

– Слышал бы ты, как он клялся мне в любви! Как изысканно! – Она болезненно усмехнулась. – Сколько он дал обещаний, клятв… Финал слишком банален – он исчез, а я по-прежнему его люблю. Все равно люблю!

Она отвернулась от окна и теперь стояла лицом к Дмитрию, но как он ни старался, ему не удалось из-за солнца разглядеть выражение ее лица. Вдруг она вся подалась вперед и упала прямо у его ног, как за спасительный берег схватилась она за его колени и подняла свое бледное лицо с сухими полными жара глазами.

– Ты же знаешь, ты мне поможешь, – шептала она как безумная. – Помоги мне! Спаси меня!

Он взял в свои ладони ее лицо и, глядя с нежностью в ее глаза, твердо сказал:

– Ничего не бойся – я с тобой.

Он помог ей подняться и посадил рядом с собой на кровать. Она упала ему на грудь и зарыдала, вздрагивая всем телом.

– Все будет хорошо… – повторял он, перебирая ее огненные волосы.

Они шли по безлюдной аллее, которая тянулась вдоль церкви. Снег падал крупными хлопьями на землю, на людей, и все вокруг казалось мягким и пушистым. Лена смотрела себе под ноги, изучая следы, оставленные на весеннем снегу, глубокие и не очень, узкие и широкие – следы, которые остались в памяти снега. Червяк рассматривал золотые купола церкви, увенчанные резными крестами. Так, молча, они вышли на площадь. На том краю площади, который примыкал к дороге, стояла машина. От нее двигалась группа людей, состоящая в основном из мужчин, среди них особенно выделялся высокий брюнет. Он шел впереди в сопровождении симпатичной девушки. За ним двигалась группа головорезов, что-то бурно обсуждающих и громко гогочущих. Говорил и смеялся и высокий брюнет, девушка же молча улыбалась, сверкая своими ядовитыми глазами.