Жанна Ложникова - Танго блуждающих (сборник)

Лена крепко сжала руку Червяка и остановилась – она узнала этот голос, она бы его ни с кем не спутала. Это он пел ей так нежно когда-то о любви, а теперь поет для другой!

Червяк тоже остановился, он был удивлен – он узнал в девушке Олесю.

Меж тем группа приближалась к ним.

– Владимир! – вдруг выкрикнула Лена, выходя из оцепенения. – Любимый!

Она бросилась к высокому брюнету и остановилась перед ним, заставив и его остановиться. Черные глаза ее снова влажно блестели, губы и щеки пылали. Боварский не мог скрыть восхищения, глядя на нее.

– Нам нужно поговорить, – произнесла она тихо, но твердо.

– Простите, но я вас не знаю. – С вежливой улыбкой Боварский отстранил Лену и попытался шагнуть вперед.

– Как? – она вцепилась в его руку, удерживая его. – Это неправда!

– Что это, Вова? – спросила до сих пор хранящая молчание Олеся, надменно выдвинув подбородок.

– Да так, – поспешил успокоить ее Боварский, – навязчивая поклонница – совсем разум потеряла от любви!

Он зло посмотрел на Лену и, усмехнувшись, оттолкнул девушку, освободив руку. Парни заржали как лошади, Олеся хихикнула, и процессия двинулась было дальше, но на пути ее возник Червяк. Он неожиданно подскочил к Боварскому, и тут же раздался громкий шлепок. Удар был такой сильный, что заставил актера откинуть голову назад. Все произошло мгновенно. Червяк увидел перед собой малиновое от гнева и стыда лицо Боварского. Ядовитые глаза Олеси и ее злую улыбку. Потом на него накинулись головорезы. Двое крепко держали за руки, остальные наносили удары один за другим, Боварский не пытался их остановить. Потасовка на площади вызвала интерес патруля. Головорезы это заметили – у одного из них что-то блеснуло в руках и со словами «Чтоб неповадно было!» он ударил Червяка в бок. После чего вся группа бросилась к машине и скрылась.

Червяк лежал, скорчившись на плитах площади, зажимая рану рукой, сквозь пальцы сочилась кровь. Вокруг него громко причитая, бегала Лена.

Опять пришла Мариша. Сане эти визиты казались чем-то обыденным, не приносящим ничего нового и интересного, как все то, что происходит каждый день, то, к чему привыкаешь.

– Единственный приличный мужчина и тот сбежал из нашей «дыры»! – с жеманством возмущалась Мариша.

– Ты о ком это? – спросила Аннушка, догадываясь.

– Как о ком? О том учителе с ледяным сердцем, о Червяке! – и понизив голос, подмигнула Аннушке. – Хотя, я слышала, не такое уж у него и ледяное сердце, а?..

Аннушка сделала суровое лицо и метнула в подругу молнию. Мариша сразу затихла.

Саня мыла посуду, но плеск воды не смог заглушить последних слов Мариши, ей стало обидно – не проходило и дня, чтоб Мариша вскользь не упомянула о Червяке. Ей нравилось следить за реакцией Сани, но реакция была раньше, теперь Саня старалась не подавать виду. А на душе было неспокойно. Она не хотела признаваться даже себе в том, что ждала от него письма, хотя бы две строчки. Ей даже снился этот заветный конверт с его адресом. И она, всякий раз подходя к калитке дома, с выжиданием смотрела на почтовый ящик, но глазок откровенно выдавал его пустоту – письма не было.

В один прекрасный день Мариша принесла газету, небрежно бросила ее на стол и ушла, увлеченная разговором с Аннушкой. Саня хотела убрать газету – пора было собирать ужин на стол. Взяла и застыла, прочитав знакомую фамилию, а под ней несколько столбиков стихотворений. Она стояла, жадно впитывая в себя каждое слово, улавливая нежную и теплую музыку его стихов. Ей казалось, что он пишет для нее, что каждое стихотворение пропитано любовью к ней. Как она была счастлива в этот момент, ей казалось, что вот он, здесь, рядом, как раньше!!!

– О, стоит, а мы уже ужинать идем!

Она оглянулась – мать и Мариша стояли на пороге кухни. Мариша заметила газету у нее в руках и хитро улыбнулась. Сане удалось оставить эту газету у себя, и каждый вечер она перечитывала его стихи, вновь прислушиваясь к таинственной музыке, которая была спрятана между строк и звучала только для нее.

Так прошла зима, а весной стало еще тоскливее – она поняла, что не все еще достигнуто, что на самом деле у нее была когда-то мечта, которую она легко могла бы осуществить, если бы захотела. У нее был поставленный красивый голос и музыкальное образование, хоть и на уровне училища, но все-таки. И вот со всем этим «багажом» она работает в детском саду учителем музыки. Петь вместе с детьми всегда доставляло ей большое удовольствие, но все же хотелось чего-то большего. Она часто оставалась допоздна на работе – разбирала романсы, арии, и тогда время останавливалось для нее, тогда она попадала в другой мир, состоящий из изящных звуков и чистых голосов.

В этот раз она взяла с собой его стихи. Открыла крышку рояля, взяла несколько аккордов, и вдруг возникла мелодия, это была печальная песня полная любви и муки ожидания. Она пела его стихи. Ее душа неслась над лесами, еще спящими под снегом, но уже почуявшими весеннее дыхание, над полями и селами, дремотно вздыхающими в сумерках, туда, где он. Где-то в груди стало тепло от невидимого огонька…

– Вот ты где! – неожиданно раздалось за спиной.

Оглянулась – Лизка, стоит и улыбается.

– Ну ты даешь, подруга! Ты где такую классную песню взяла?

– Да так, сама сочинила… – неохотно призналась она.

– Да ты что! Ты хоть ноты записала?

– Нет, забыла. – Саня рассеяно махнула рукой, опустила крышку, встала.

– Я что пришла-то… ты домой?

– Ага.

– Ну пойдем.

Вышли во двор детского сада и пошли по аллее.

– Ты сколько будешь затворницей сидеть, а? – строго спросила Лизка. – Пошли-ка на дискотеку сегодня!

Ох и не любила же Саня эти дискотеки, но от Лизки не отвяжешься – придется идти.

С Лизкой Саня познакомилась недавно, та приехала заменить в школе Червяка и теперь жила по соседству. Она была очень общительная и веселая девушка, сразу перезнакомилась со всей деревней, знала всех наперечет, и ее знали все. Где-то в городе жила ее мать с ее ребенком, об отце ребенка она не любила говорить. Но люди болтали, будто он ее до сих пор любит, даже как-то приезжал за ней, но она его выгнала.

Лизка ужасно любила повеселиться, пококетничать с мужчинами, для этого она вечерами часто ходила в бар-кафе или на дискотеку в клуб. Но больше всего на свете Лизка любила себя. Непонятно было, почему она выбрала себе в подруги скромную Саню, которую совершенно не интересовали ни мужчины, ни дискотеки.

Дискотеки в клубе не было, пошли в бар, который уже был заполнен подвыпившей молодежью, музыка заглушала их голоса, кто-то уже танцевал. Лизка и Саня подошли к стойке, чтобы заплатить за вход и купить все необходимое.