Георгий Бурцев - Махно. II том

– Давайте, братья, выпьем за нашу викторию. А кто погиб, тому вечная глория.

– Виват!

– Хэйя!

Выпили. Ввели пленного полковника.

– Доложись! – приказал ему Махно.

– Полковник Маркелов.

– Зовут как? Выкладывай всё, чтобы я не позвал тебе на помощь хлопцев из моей охраны.

– Сергей Александрович.

– Что можешь сообщить о пребывании моей жены?

– Не знал, что у вас есть жена. Да и не наш это профиль. Я командир армейского подразделения.

– Жаль. Сколько лет?

– Если мне, то тридцать семь.

– Из какой семьи?

– Отец заводчик.

– Буржуй. Увести.

Махно взял в руку налитый самогоном лафитник. Выпил. Закусил огурцом.

Ввели поручика.

– Слушаю тебя.

– Вы что-то хотите узнать или спросить о чём?

– Доложись.

– Подпоручик Елютин Валерий Алексеевич.

– У кого вы отбили Гуляй-Поле? – спросил Белаш.

– Здесь был красный комдив Пархоменко.

– Что вы слышали о моей жене? – опять взял на себя инициативу Махно.

– Ничего. Но слышал, что вы недавно играли свадьбу.

– Откуда такой интерес?

– Чисто человеческое любопытство.

– Тебе бы в контрразведке служить.

– Не предлагали.

– А пошёл бы?

– Не думал об этом.

– Сколько лет служишь?

– С пятнадцатого.

– Тебе двадцать два – двадцать три?

– Двадцать один.

– Из вольноопределяющихся?

– Да.

– Из какой семьи?

– Отец – инженер. Мать – учительница.

– Пойдёшь ко мне?

– А можно?

– Иди.

Махно опять взял налитый лафитник. Выпил. Закусил.

– Давай следующего.

Ввели поручика.

– Слушаю тебя.

– Спрашивайте.

– Я командарм Махно.

– Караулов Леонид Максимович. Подпоручик.

– Где моя жена?

– Я так понял, что вы бывший глава управы.

– Да. Бывший.

– Насколько я знаю, после вас тут побывали немцы, петлюровцы, Пархоменко и мы.

– Из команды Пархоменко были пленные?

– Вроде были. Ими занималась контрразведка. Всех расстреляли.

– Увести.

– Я военный врач. Фельдшер.

– Докладывать не умеешь, фельдшер. Я чуть было не поставил тебя к стенке.

Мне будешь служить?

– Буду.

– Хороню. А ветеринары у вас есть?

– Есть. Прапорщик Страшной.

– Где солдат Копытин?

– Там капитан Елистратов саблей размахивал…

– Убили балагура.

Махно опять выпил и закусил. Повернулся к Белашу и сказал:

– Капитана с полковником в расход. Чтоб к утру от них и следа не осталось. Впрочем, приведите этого героя-капитана.

Махно схватил бутыль, налил себе самогону, выпил и захрустел огурцом.

Ввели капитана. Махно молча глянул на него и продолжал грызть огурец.

– Ну, чего молчишь, капитан? Сказать нечего? Или как? Или чего? Или вообще?

– Хочу сделать заявление, – наконец выдавил из себя капитан.

– Да? И какое же? – удивился Махно.

– Возьмите меня на службу.

– Годов-то сколько тебе?

– Двадцать семь. Из них служу пять лет. С осени четырнадцатого.

– Кто твои родители?

– Отец из крестьян. А мать, хоть и из заводчиков, но те тоже бывшие крестьяне.

– У тебя такое благородное происхождение. Почему ты не в революции?

– Не знаю. Не получилось. Так как? Берёте?

– Возьму. Если ответишь на один вопрос.

– Пожалуйста.

– Зачем зарубил ты солдата Копытина?

Капитан опустил голову.

– Белаш, дай ему саблю.

– Зачем, батько.

– Дай, дай. Желаю с ним сразиться.

– Не выдумывай. Хочешь кокнуть его, давай мы его во двор выведем.

– Нет, я хочу с ним сойтись на шашках.

– Ладно. На. Держи, – сказал Белаш и протянул капитану свою саблю.

– Защищайся! – сказал Махно и вынул из ножен свою шашку.

– Не буду, – сказал капитан. – Вы сейчас меня тут покромсаете, а потом ещё и к стенке поставите.

– Если ранишь меня, отпущу. Защищайся! – ответил Махно и лёгким ударом разрубил капитану ремень на поясе. У того повисла портупея.

По волчьи блеснули глаза капитана. Он поднял шашку, но следующим лёгким ударом Махно перерубил ему ремень портупеи. Та свалилась на пол.

Капитан отскочил назад. Зазвенела сталь. Белаш, Озеров и Щусь вышли из-за стола и встали кругом. Вскоре Махно стал теснить капитана в угол. И уже ранил, было, его в руку. Но капитан перекинул шашку в левую руку и продолжал бой, а вскоре стал теснить Махно. Оба разгорячились. Махи были угрожающими, а удары обещали если не смерть, то увечье. В какой-то момент Махно намеревался сделать шаг назад. Но капитан, толи нарочно, толи случайно сделал резкий выпад и наступил Нестору на носок сапога. И подвыпивший Махно споткнулся и упал на спину. Всё произошло так быстро, что не все смогли мгновенно отреагировать. А капитан уже замахнулся, чтобы нанести удар. Но что-то мелькнуло в воздухе, и его шашка вместе с кистью руки рухнула на пол. А следом прогремел выстрел, и капитан рухнул на пол. Щусь левой рукой опустил наган в кобуру, а свою саблю сунул в ножны. Затем он поднял Махно с пола. Отряхнул его. И спросил:

– Ты в порядке, батько?

– Да всё в порядке. Только я ничего не понял.

– Ты ему руку отрубил. А я, чтобы он не мучился, пристрелил его, – ответил Щусь, открыл дверь и крикнул, – Степан. Позови-ка там ещё двоих.

Вошли бойцы и вынесли труп капитана из кабинета.

Присутствующие возвратились за стол. Выпили.

– Но где же моя Настя – горе и несчастье? – опять загрустил Махно. – Неужели у Пархоменко?

– Всё может быть. Могли и немцы взять. Да и петлюровцы – тоже.

– Всех поубиваю и штабелями уложу!!! – заорал захмелевший Махно.

– Я думаю, батько: кто начнёт с нами торг, у того и Настя, – сказал Белаш.

– Долго ждать буду. Может послать письма всем, кто побывал здесь, да спросить, чего хотят?

– Думаю, не стоит обнаруживать столь горячую заинтересованность. Ведь каждый из них может разыгрывать блеф. Но лучше всего тебе следует сделать вид, что она для тебя всего лишь одна из любовниц. А за тебя любая пойдёт.

– Тебе легко говорить, а она восемь лет мне писала письма! Да она же у меня вот здесь!!! – Махно ударил себя в грудь и маханул ещё один лафитник. Потом взял гармошку и пьяно запел:

На маленькой платформе тридцатой версты стояла огромная толпа в ожидании пригородного поезда. Не менее того народу толпилось и у билетной кассы. По перрону прогуливался военный патруль.

В помещении станции пожилой кассир, принимая деньги и выдавая билеты, говорил начальнику станции:

– Сегодня необычайно большой наплыв пассажиров. Причём, в основном-то, мужики.

– Видать, что-то в городе назревает, – высказал начальник станции.

– Ну, если в городе, то ладно, лишь бы не у нас.

– А ну-ка я проверю документы у пары-тройки пассажиров, – высказал предложение молодой офицер, бывший в помещении.