Георгий Бурцев - Махно. II том

На перроне Киевского вокзала встретились для прощания Махно и Аршинов. Махно был одет во всё солдатское, только без погон и кокарды на фуражке. Владимир Аршинов – в шинели и фуражке инженера-путейца.

– Ну и как тебе работа Учредительного Собрания? Может, расскажешь? – спросил Аршинов.

– Надо разгонять. Пустая говорильня, высокопарный трёп и болтовня. Ничего по делу. Всё как у Крылова – лебедь рвётся в облака, рак пятится назад, а щука тянет в воду. Армия Самсонова погибла. Фронт на Питер открыт. Экономика в упадке, а большинство в Учредиловке за войну до победного конца. Какая война? Зачем она? Во имя чего? И Германия, и Россия, обе державы, по сути, ведут войну на самоуничтожение. В выигрыше будет только Англия. Ну, ещё Франция с Америкой. Надо срочно замиряться с Германией.

– Ленина видел?

– Да, виделся.

– Какой он?

– Разговаривал с ним. Я ему прямо сказал: надо разгонять, иначе России крышка и хана.

– Ты пока ездил в Питер, здесь в Москве проходило заседание Госсовета, и я тут тоже кое-что узнал. Оказывается, когда в тринадцатом у нас в России случился скачок в агросекторе, и наши товары хлынули на западные рынки, это сильно всполошило Европу. Уже тогда в тринадцатом первые лица Англии и Франции решили во что бы то ни стало осадить Россию. Составили план. Предложили царю Николаю кредиты на выгодных условиях якобы на развитие промышленности, на закупку механизмов и станков. Царь на радостях взял восемнадцать миллиардов. И тут же его спровоцировали на войну с кузеном Вилли. Пока мы с тобой парились на бутырских нарах, первый год войны обошёлся в пять миллиардов. Второй – уже в одиннадцать. А третий уже стоил ровнёхонько восемнадцать миллиардов. То есть за три года Николай ухайдокал почти два внешних долга.

– Хорошенькое дело. Если бы министр финансов проиграл бы хотя бы половину этих денег в карты, его бы повесили.

– А Николашке англичане сказали: молодец, правильно действуешь. Да ещё присвоили ему звание фельдмаршала за то, что уложил в землю миллионы своих солдат и офицеров. Мало того. В прошлом году под ружьё поставили уже квалифицированных рабочих и ремесленников. И по заводам, по фабрикам и по мастерским прошёл упадок. Множество средних и мелких производителей разорились.

– В Питере множество нищих, фронтовых калек и попрошаек.

– В Москве не лучше куда ни глянь.

– Ну вот и в колокол ударили. Пора садиться в поезд, а то меня дома заждались.

– Ладно. Всё. Давай, езжай. Жди. Пока не приеду, не сватайся. Я скоро буду, – сказал Владимир, обнимая Нестора.

С тяжёлым протяжным гудком поезд отошёл от перрона.

– Прощай. Смотри, не задерживайся! – крикнул Махно, ступив на подножку. – Поспешай. А то свадьбу без тебя сыграем!

– Ты это брось! Без меня никаких свадеб! Я у тебя шафером буду! – Аршинов махнул фуражкой.

Попутчиком Нестора Махно оказался веселый матрос с гармошкой. Он лихо растягивал меха, ловко перебирал белыми кнопочками, и задиристо напевал:

– Так ты анархист? – спросил его Нестор.

– Был.

– Почему был?

– Да потому, братишка, что у меня мандат от самого товарища Ленина к орловской организации большевиков. А ты кто будешь-то, куда путь держишь?

– Анархист. Бутырский сиделец. Возвращаюсь домой, в Гуляй-Поле.

– А давай к нам.

– Куда это к вам?

– В Орёл.

– Не могу. Невеста ждёт.

– Иди ты? Правда, что ли?

– А то.

– А портрет имеется?

– А як же ж.

– А ну покажь.

Махно достал из вещмешка фотографию, протянул её матросу.

Тот поглядел и вернул.

– Серьёзная мамзеля. Не в моём вкусе, но спорить не буду – интересная. Однако это обстоятельство не мешает нам сделать совместную кратковременную остановку в Орле. Пойдём, не пожалеешь. Я ведь орловский, у меня там столько девочек знакомых – закачаешься.

– Не могу.

– Да будет тебе. Ну, идём просто так, моим гостем будешь. С родителями моими познакомлю. Молочка попьёшь. А то ведь ты вона бледный какой. Всё решено. Выходим. Пошли – пойдём. Давай-давай. Вперёд.

Они вышли на вокзале в Орле.

– А здесь революции, вроде, как и не было. Ты гля, и патруль у них офицерский. Давай-ка, мы и тебе погоны прапорские приладим.

– Зачем? Мне не надо, – попытался сопротивляться Махно.

– Ну не мне же на матросский бушлат. Сам подумай. Не боись. Выручай, браток, вроде как я у тебя под командой. А то ведь меня щас заметут как дезертира.

– Ну, тогда давай. А где это ты разжился этим товаром? Грохнул кого, чи шо, чи як? – спросил Махно.

– Не угадал. Матрос ребёнка не обидит. А достались они мне в тяжелом неравном бою.

– Да ты что? – С сочувствием спросил Махно.

– Да, братишка. Именно. В картишки выиграл у одного казацкого хорунжего. Он мне и гармошку просвистел. О! А тебе идёт. Как и родился в них. Попели. Если что, будут вязать, разбегаемся и рвём когти. Встречаемся у бани в кочегарке. Скажешь от Петра Копылова. Подскажут.

Не успели они пересечь привокзальную площадь, как их остановил патруль.

– Господа служивые, ваши аттестаты.

Не дожидаясь задержания, первым дал дёру матросик. Махно ничего не оставалось, как пуститься тоже наутёк. Через минуту понял, что очутился на перроне. Когда обернулся, увидел позади себя того же офицера. Тот что-то крикнул, но крик его заглушил паровозный гудок. Не теряя ни секунды, Нестор рванулся к поезду. Тот дёрнулся и медленно тронулся. Махно запрыгнул на подножку вагона. И обернувшись, вновь увидел офицера, бегущего следом, едва не касаясь рукой в белой перчатке вагонного поручня. Махно быстро вошёл в вагон и свернул в первое же открытое купе. Мгновенно закрыл за собой дверь и увидел перед собой пышнотелую даму.

– О, господин офицер. Я рада такому попутчику. Прошу вас к столу. Я уже заказала шесть стаканов чая.

– У вас большая семья?

– Нет, я пью одна. Первый стакан с бутербродом, второй – с ватрушкой, третий – с бубликом, четвёртый – с блинчиком. Потом – со сливками, а после уже – с печеньем и конфитюром. Надеюсь, вы любите чай с конфитюром?

– О, да, мадам, последние годы этот конфитюр просто преследует меня. В какую камеру не войду, а там уже конфитюр. На стенках.

– В какую камеру?

– Ну-у… оружейную, изометрическую… не тюремную же. Надеюсь, вы слышали про камеральные расчёты? Или как? Или чего? Или к примеру, потому как, а шо ж?

– А-а-ха-ха-ха… Ну да, конечно же, господин капитан.

– Прапорщик.

– А кто главнее?

– Главней полковник.

– Так вы полковник?

– Около того. Разрешите представиться: Махно Нестор Иванович. Однако не будем о чинах. Вообще, сейчас об этом небезопасно. Революция знаете ли. Лучше быть инкогнито. Вы согласны?