Георгий Бурцев - Махно. II том

– Никуда они не уплывут. А может, ещё и подрастут. Лёва, ну сам посуди, как я могу от молодой-то жены, да на грабёж.

– Да не грабёж это, а экспроприация.

– Давай, через неделю.

– Лады. Уговорил.

Нестор с женой под ручку прогуливались по Гуляй-Полю. Прохожие кланялись молодым, а те отвечали им такими же поклонами.

А в доме Виктора Белаша собрался весь штаб ополчения. Выступал Пётр Лепетченко.

– Надо что-то делать. Сберкассу на Зализничной мы прошляпили. В Черниговке опять петлюровцы. В Мелитополе немцы. А батько с женой милуется. Ещё день-два и нас из нашего же дома выбьет какая-нибудь банда. Нам расслабляться ну никак нельзя. Вон Григорьев объявился в нашей округе. Этот быстро приберёт всё к рукам.

– Что ты предлагаешь? – спросил его Василий Каретников.

– Не знаю. Надо или батьку тормошить, или… другого гоношить.

– Как, другого батьку? – спросил младший Каретников. – опять выборы?

– Ну, а что делать? Сидеть и ждать, когда тебе скажут: пошел вон? Не забывайте, батько не здоровый человек. Восемь лет Бутырки это вам не Баден-Баден. Одно лёгкое потерял в тамошнем лазарете. Читать без очков не может. Человек просто устал от жизни. А тут молодая жена, глоток свободы, кусочек рая. Он будет хорошим председателем управы. На всю жизнь останется уважаемым человеком. А если мы ещё освободим его от военных обязанностей, он, может быть, себе и людям на радость лишние десять лет проживёт.

– Говоришь ты хорошо и дельно. Но кого же тогда на его место? – поворошил свои седые кудри старший из Каретниковых.

– Давайте Петра Лепетченко, – предложила Мария Никифорова.

– Меня не надо. Я унтер. А вот Федосий Щусь – хорунжий!

– А может быть Марию? – предложила Ольга Таратута. – Жанна д'Арк тоже армией командовала. А можно и меня. Я моложе на целый год.

– Меня не надо и тебя – тоже. Не тот случай. И дело не в званиях. Здесь нужен человек отчаянный, храбрый, уважаемый, тактически грамотный и способный мыслить комбинационно. И здесь на это есть три человека: товарищ Зиньковский, товарищ Белаш и товарищ Чубенко.

– Лёва человек умный, но у него нет опыта штабной службы. – возразил Озеров. – А вот Белаш всё ж таки подъесаул. Это поболе хорунжего.

– А я предлагаю товарища Чубенко, как самого старшего из нас. Кстати, он тоже подъесаул, – сказал Белаш.

– Точно! Чубенко! – громко провозгласил Лепетченко.

– Годится! Чубенко! – поддержал его Васильев.

– Чубенко! – подняв руку, сказал Марченко.

– Чубенко! – стараясь перекричать всех, произнёс Степан Бурбыга.

– Товарищи! – поднялся с места Чубенко.

– Давай, Чубенко!

– Веди нас, Чубенко!

– Товарищи! – Чубенко стоял с поднятой рукой. – Разрешите сказать! Я благодарю вас за высокое доверие. Мне это очень дорого. Вы тронули сердце старого казака. Но! У товарища Нестора Махно непререкаемый авторитет, как среди повстанцев, так и в народе. Его имя на слуху во всей округе. Оно уже наводит ужас на наших врагов.

– Да, никто не спорит, всё правильно, товарищ Чубенко. Но батько остепенился. Ему и быть на управе.

А нам нужен атаман! – поспешил возразить ему Лепетченко.

– Петро прав. Мы потому и не женимся, чтобы не спутать себе ноги и руки. Революция и семья несовместимы, – поддержал Петра Лепетченко Алексей Марченко.

– Скрупулёзно подмечено, брат Алексеюшка, – сказал Семён Лютый, протянув ему руку, – держи корягу.

– Товарищи, я не до-го-во-рил! – опять поднял руку Чубенко. – Разрешите, я закончу свою мысль. Я абсолютно с вами согласен, что революция и семья несовместимы. Потому и моё соображение будет очень созвучно этому постулату. Надо срочно выводить батьку из-под влияния Насти Васецкой, то есть, скорее, из-под её женских чар.

– Что, пригрозить ей: но-но-но, не охмуряй нам батьку? – спросил Бурбыга.

– Не разлучать же их. Как-то не по-христиански получается, – сказал Василий Семенюта.

– Ну, вообще-то, сравнение с христианской моралью здесь не совсем уместно. Начнём с того, что мы атеисты. А они не венчаны. Живут в гражданском браке. По сути, во грехе, – внесла поправку Ольга Таратута.

– Ну не убивать же её, – сказала Мария Никифорова.

Чубенко, не успевший сесть, опять поднял руку.

– Товарищи! Она жена нашего соратника. Она жена нашего батьки. Она наша матушка. И никто не собирается её убивать. Она этого не заслужила. Более того, она заслужила лучшей доли. Мы должны её сберечь для будущего. Ещё более того. Не исключено, что она уже понесла. И мы в любом случае должны и обязаны подумать не только о продолжении рода Махно, но и его сохранении. Поэтому моё предложение будет таковым. В ближайшее время. Во время очередного наступления на Гуляй-Поля, под шумок, её надо вывезти. Подальше. Ну, например, в Орёл, к моим родственникам. Чтобы она ни при каких обстоятельствах не попала в плен и не стала бы заложницей. А это самый худший вариант. Батько не будет знать об этом. Но будет уверен, что её похитили не знамо кто. И этот фактор сыграет положительную роль. Он будет агрессивен и беспощаден ко всем нашим врагам. А мы ему поможем.

– А вдруг, в конце концов, он узнает обо всём? – спросил Василий Семенюта.

– К тому времени мы сделаем революцию, а он будет рад и благодарен, что мы сохранили ему семью. А ещё мы с вами сейчас вот здесь поклянёмся, что будем хранить эту тайну до победы революции, – ответил Чубенко.

– Хорошая мысль, – сказал Михалёв-Павленко, – но мы же не можем обрекать её на нужду и лишения?

– Не можем, – согласился Чубенко. – Поэтому неслучайно я попросил вас всех принести с собой деньжат и золотишка. Что есть у меня я кладу на кон. – И он выложил на стол содержимое своих карманов.

Его примеру безропотно последовали все остальные.

Когда на столе образовалась горка драгоценностей, Озеров спросил:

– Кому поручим это дело?

– Я думаю, лучше Льва Николаевича никто этого не сможет сделать, – ответил Чубенко.

– Согласен, – подтвердил Васильев.

– И я, – поддержал его Лютый.

– Никто не возражает? – спросил Чубенко.

– Возражений нет, – подняла руку Мария Никифорова.

Следом за ней подняли руки все остальные.

Следующее утро началось с канонады. Повстанцы заняли позиции. Немцы вели методический оружейный обстрел околицы села, там, где и располагались прорытые заранее махновскими ополченцами траншеи. В перерывах между артобстрелами немцы выводили в атаку пехоту, чтобы проверить состояние обороняющихся. Уже после второй атаки к очередному третьему артобстрелу на позиции, где был сам Нестор, поубивало всех. Он остался один с пулемётом.

В этот момент возле дома Нестора и Насти остановилась тачанка. С неё спрыгнул Лев Николаевич Зиньковский-Задов и постучал рукояткой плети в дверь. Высунулась Настя.