Александра Фокина - Волшебник и птица

– Ты обелишь мои волосы раньше срока! – стараясь быть серьезным, говорил Марум, выходя из воды и неся плед и одежду, но Нарада кинулась на тёплые камни, разбрасывая тёмные после купания волосы всей их длиной вокруг себя.

– Ты можешь подождать меня чуть выше, оставь одежду, доспехи забери. – Он постарался сдержать усмешку, но спорить не стал. Она всегда была непредсказуема, импульсивна и переменчива в своих настроениях, её склонность к одиночеству порой походила на манию. Но с королевой никто не спорит. У неё был нюх или интуиция, если что-то шло не так, укрывалось от неё, она всегда чуяла, где это нечто и как найти или отбросить объяснения своим поступкам.

Она догнала его уже возле Южной башни, но Марум не спускал с неё взгляда ни на миг, удручённый опытом побегов, шуток… прибауток… Просто сидел и ждал. Нарада забралась в седло и, пришпорив коня, понеслась навстречу королевским обязанностям.

Закрыв дверь в подземелье, Рудра направился в свою высоченную башню. Общаться с Астеей не хотелось совсем, возможно, уже давно была пора выяснить отношения и предоставить девчонке свободу от её иллюзий, но решиться на это он не мог. Это было просто ленью, ленью выяснять отношения, тратить такое драгоценное настроение на объяснение того, что уже и так давно понятно. Но промелькнуть незаметно не удалось, внизу хлопнула дверь, и лёгкие шаги засеменили по ступеням.

– Астея не сейчас, – Рудра попытался предупредить её желание разобраться во всём.

– Ты говоришь мне это уже на протяжении нескольких месяцев, одно и то же! Давай уже, поделись со мной решением, что ты мне уготовил. – Она стояла в темноте, прильнув к перилам, как всегда настороженно ожидая, что же будет. Рыжие волосы ниспадали ровными кудрями до пояса, открывая белое, забрызганное веснушками лицо. Тонкие длинные руки впились в корявые железные поручни, перебирая пальцами…

– Тебе не понравится, – ответил он, в свою очередь оперевшись на перила винтовой лестницы, припёртый желанием ясности подруги. Да подруги, она всегда была отличной подругой, не другом. Посвящена в его тайны, не в причину понимания и сохранности этих тайн, лишь щенячьей преданности и отсутствия как интереса, так и внимательности к тому, что вне его… того, кого она сама себе… ну, в общем, не того… ему просто было жаль её, всегда только жаль… Да и дому нужна была ещё одна тень, дабы он не стал совсем потусторонним…

– Астея, я помогу тебе, но пора нам оставить друг друга в покое. Того, кого ты полюбила во мне, никогда не было, там, где ты всячески пыталась его достать, выскрести… Тебе пора увидеть мир, все его конфликты и парадоксы. Ты засиделась в одиночестве, и этот замок давно стал слишком мал для тебя. Это разговор не для лестницы, мне было необходимо время, но раз ты желаешь всего и сразу, то давай воспоём оды ясности…

– Но мы были вместе! Нам было хорошо, какое-то время… – пытаясь спрятаться от прямоты, как будто от своры самой же выпущенных хищников, сказала она, прячась за решёткой и косясь на него одним, синим-пресиним глазом.

– Ну, так цени его! Это было временем легкости, когда мы ещё не видели иных развитий наших судеб. Уходя в претензию, ты захлопываешь дверь лёгкости и искренности. Ты можешь жить здесь столько, сколько необходимо, дабы разобрать скелеты в шкафу… свои, мои не примерять… или лелеять надежду, что всё будет так, как раньше… но реальность всё равно задавит тебя натиском того, от чего ты желаешь избавиться… или я, или мы… Время перемен припёрло нас к стене… Ты всегда останешься мне другом, родным и близким человеком… Я не гоню тебя… Но я предлагаю тебе поехать к тётке в Стару и понять, чем ты желаешь заниматься – сама, вне меня! Как найдёшь, я пойму, если ты не захочешь видеть меня, ты знаешь моего поверенного в Самузе, он воплотит все твои мечты в реальность. – Посмотрел, как она поняла, осела ли в ней такая желанная правда… Думал Рудра, не отводя взгляд от синих, поедающих каждое слово глаз.

– Общайся с одногодками, не лезь в сообщества, дабы не потерять себя, тем более в религию. Помни, в фанатизме нет роста, старайся не привязываться к тому, чего не понимаешь. – Он спустился на несколько ступеней вниз и нежно поцеловал её в лоб. Астея стояла, понимая, что давно уже слышала этот разговор, всегда знала, что будет именно так… Неизбежность! Безысходность! Слезы показывать не хотелось ни за что… Но далеко в глубине души наступило долгожданное спокойствие, облегчение… Желая сохранить хоть каплю достоинства, она побежала вниз, не оглядываясь…

– Астея, – она остановилась, сердце колотилось, готовое выпрыгнуть и покатиться по ступеням… вся обратилась в слух, – всё так, как необходимо. – Его голос эхом раздробил последнюю надежду… – Это нужно для нашего развития. Мы лишь средства на этом колесе времени, ты ещё вспомнишь меня с улыбкой и воздашь хвалу богам за то, что развели нас в разные стороны…

Он поднялся в свою комнату, маленькую, ровную, чистую… залитую светом со всех сторон. В углу стояла узкая кровать, больше похожая на перевёрнутый ящик или гроб. Два стола у окон, один повыше и со стулом без спинки, второй немного пониже и с удобным, мягким полукреслом. Было видно, что человек, живущий здесь, много работает, читает, пишет. Всё было создано с тем условием, дабы не отвлекаться на тело, когда мозг находится в полёте. Небольшой камин, изысканно выложенный крупными камнями, мельчающими, по восхождению вверх, больше похожими на пузырьки, чем на каменную кладку. И полки с книгами, свитками, всякими бутылками, пузырьками, бутылочками… Книги были везде, занимая шкафы сообразно размерам и годам, а также соответственно содержимому, были аккуратно сложены или расставлены.

Рудра подошёл к небольшому треугольнику на стене, вставленному внутрь квадрата, надавил сначала на треугольник, а когда квадрат выполз на него, потянул на себя, как рычаг. Стена поползла в сторону, открывая небольшую кладовку, переходящую в потайной выход обратно в подвал. Но в этом случае ступени заменяла верёвочная лестница. Тут тоже всё было довольно упорядочено, все предметы, как будто с вышколенной безупречностью, знали свои места, имея привычку расставляться по ним. Ничего не замечая, точно зная, что ему необходимо, Рудра достал маленький свёрток и коробочку с зелёным порошком, серебряную шкатулку с несколькими изящно вставленными в неё камнями. Захватив ещё пару свитков и тяжёлый, уникальной работы меч, вышел, закрыв за собой дверь. Он сел за стол, развязал мешочек и стал пересыпать содержимое в шкатулку, добрая половина просыпалась на стол… Чертыхаясь, он собрал порошок со стола.

Прояснение отношений с Астеей расслабило, буквально размазало сонливостью, заменяя беспокойство опустошенностью, но состояние значительно улучшилось, прояснилось, хотя чувствовал себя маг долбанным злодеем, обольстившим ребенка и, удовлетворив любопытство, сославшим его в тартатары, с глаз своих. Голова стала легче, освободив место для нового. Но новое пока не приходило. Он устал. Отложив шкатулку и задёрнув окна платками, завалился на своё узенькое ложе, улетев в сон без сновидений и призраков.