Жорж Кулецкий - Обнаженная со скрипкой

– Я так полагаю, что тысяч семьдесят, рублей, конечно, может стоить реставрация? – обозначил свою цену генерал. – А почему, кстати, вы берете на работу три месяца? Не многовато ли будет?

– Основное время уйдет на отмывку, подгонку дерева по рисунку, на склейку некоторых деталей, на просушку, – привычно начал пояснять Антон. – Семьдесят тысяч – это ведь примерно месячная зарплата хорошего специалиста на вашем «ящике»? А я беру на работу три месяца, к тому же работать буду не один.

«Да, не прост этот волгарь! – подумал про себя Петр Владимирович. – Хотя, что удивляться, новое поколение колесного скрипа не боится. Он себе цену знает. Да и рекомендацию ему дали самую лестную!».

– Вы швейцарскую систему оплаты работы знаете? – вдруг озадачил заказчика неожиданным вопросом Антон и тут же, с хитрой улыбкой пояснил. – Это, когда договаривающиеся стороны устанавливают точный срок сдачи работы. Если задержка на сутки – вычет с исполнителя, а если сдача на сутки раньше – премия от заказчика.

– Так ведь заказчика и разорить можно! Сделаете на две недели раньше и счет предъявите такой, что в две цены выйдет работа! – быстро прикинув возможный вариант, парировал генерал.

– Так в этом случае в Швейцарии можно и под суд попасть – за заведомо нереальные условия и сроки, – отвечал Антон, хорошо изучивший все пункты контракта, который заключил с ним год назад заказчик, командировавший его в альпийскую республику.

– Давай так, – генерал решительно перешел на «ты», – Восемьдесят! – и, увидев скептическую мину на лице Антона, уточнил. – И премия за качество. Пятьдесят процентов. Устроит? Но разборка, сборка, транспорт – твои!

– Хорошо! Мой компаньон-ассистент приедет в понедельник, в полдень. Вам удобно? – согласился Антон. Получив подтверждение, что заказчику так удобно и, в конце концов, дома всегда будет Надя, домоправительница, а еще и домработница, удовлетворенно кивнул головой.

– Ну, вот и миленько! – спародировал Антон генерала. – Он и бумаги привезет на подпись, я предпочитаю работать «в белую» – не люблю общаться с ребятами из фискальных органов.

Уже в прихожей, завязывая шнурки на ботинках, Антон обратился к генералу:

– Петр Владимирович, вы скажите Ларе, чтобы она не рвала дверки, хорошо?

– Хорошо, мастер! – засмеялся генерал. – Непременно скажу!

Антон удовлетворенно кивнул, распрямился и уже взялся за ручку двери, как вдруг из второй по коридору комнаты послышался долгий протяжный звук. Кто-то настраивал скрипку.

– Лара? – спросил Антон генерала. Тот утвердительно кивнул головой.

– А неплохой звук! – прислушался Антон. – Очень даже хороший звук. Не знаете, чьей работы инструмент?

– Нет, не знаю. Лара называла – какого-то немца, не могу припомнить.

Подстроив верхнюю, самую сложную в настройке ми, невидимая скрипачка провела смычком по квинтам сверху вниз: ми-ля ре-соль.

– Замечательный звук! – констатировал Антон. – Вот разве что душка чуть-чуть, самую малость, не на месте. Настроить бы надо! Вы передайте Ларе, пусть отнесет скрипку к мастеру.

– А вы и в музыке понимаете? – искренне удивился генерал. – Душка, говорите?

– Ну, в музыке постольку, поскольку! В дереве я понимаю больше. Я его слышу. Даже из-за двери.

За вечерним чаем Валентина Григорьевна вернулась к разговору о реставрации шкафа. Поинтересовалась, откуда взялся этот молодой человек? Генерал рассказал, что рекомендацию Антону дал ему академик Приходченко, которому карпачевская фирма отреставрировала секретер XVIII века.

– Я спросил, у какого антиквара он нашел эту вещь, да еще в таком отличном состоянии, а он только рассмеялся. Тут я и вспомнил о нашем шкафе и решил, что хочу в него повесить парадный мундир, а то он висит у тебя рядом с платьями и пропитывается всякими шанелями-диорами. А это все-таки воинская форма. И взял у Приходченко телефон Антона.

– Ну, знаешь! – возмутилась супруга. – Когда мы в Кремле на приеме были, так там коллеги твои пахли не только «шанелью-диором», как ты выразился, но и Боссом, и Каррерой, и даже Дольче с Габбаной, между прочим. Да ты и сам Живанши пользуешься. Уж керосином, или чем вы там свои «изделия» заправляете, ни от кого не пахло!

– А у него неплохая зубная культура! – профессионально заметила Валентина Григорьевна несколько минут спустя. Пока только так могла она сформулировать свое впечатление от дневного визитера. Но у нее возникло уже какое-то смутное, неопределенное пока еще предчувствие. Нет, ни запаха серы, ни следов копыт на светлых досках лиственничного пола не осталось. Но и запаха ладана, который должен был бы сопутствовать явлению ангела, тоже не ощущалось. Не исключено, что встретится этот парень с их дочерью. Хотя шансов у него почти нет, ну, может быть, совсем немного. Вокруг Лары поклонников более, чем достаточно. Она умничка, всех держит на дистанции, на «поводке». Большинство ее молодых людей, конечно, из мира музыки, богема. Но вот недавно у мужа аспирант появился, кажется, из отряда космонавтов.

Валентина Григорьевна с вполне понятным скепсисом относилась к представителям «неосязаемых», так сказать, профессий. Любимый дедушка Паша, Павел Рерберг, потомственный врач – стоматолог усадил себе на колени четырехлетнюю внучку и спросил, заглядывая в наивные детские глазки: «Ну, и кем будет наша Валечка, когда совсем-совсем вырастет и станет совсем взрослой?». Валечка долго соображала, что хочет выведать у нее любопытный хитрый дед. «А ты сейчас кто? Кем стал?» – спросила внучка. Старый Рерберг засмеялся. Потом задумался и выдал внучке что-то вроде напутствия: «Валечка, вот без чего ты не можешь обходиться каждый день? Ну, вот ты проснулась, умылась, почистила зубки и потом что?». Девочка нахмурила бровки и стала перечислять: «Говорю мамочке и папочке «доброе утро». Потом иду на кухню кушать кашку и пить компотик». Дедушка одобрительно кивнул головой и выдал такое заключение: «Вот, и каждое утро ты кушаешь кашку, обедаешь супчиком и котлеткой, на полдник пьешь кефир, потом ужинаешь. И все это ты делаешь своими зубками. И так каждый день. И сколько на земле есть людей, каждый день им надо кушать. А для этого надо иметь крепкие белые зубки. И чтобы они были здоровые, надо их каждый день тщательно чистить. А некоторые люди этого не делают! – Рерберг тяжело вздохнул. – Глупые! И зубки у них заболевают. Тогда они приходят ко мне, и я их лечу».

«Павел Арсеньевич! Это ваших рук дело?!» – потрясала куклой Машей перед Рербергом – старшим на следующий день возмущенная мама Валечки. Тот растерянно хлопал глазами: «Позвольте, Раисочка, я давно вышел из этого возраста!». Невестка крикнула дочь: «Валя! А ну-ка, подойди сюда!». Валечка с самым невинным видом подошла к мамочке: «Ну, что ты сердишься, мама?! У Маши заболели зубки, и я ножничками вырезала ей ротик! Теперь ей не больно и она может кушать котлетку!» – разъяснила девочка непонятливой маме. Та упала на стул и обреченно поставила диагноз: «Свекор – дантист! Муж – дантист! И эта туда же норовит! Одни мы с тобой, Маша, нормальные люди в этой семейке стоматологов!». При этом невестка машинально гладила куклу по искусственным волосам.