Андрей Синельников - Евангелие от Андрея

– Так вот когда это все произошло, лодку их выкинуло на островок. Дед говорит, как будто кто на канате ее притянул. А там они нашли пещерку малую и завалились спать. Больно уж их Ладога измотала. Ладога может.

– Давай ребята, поднимем за Ладогу-кормилицу, – поддержал рассказчика егерь, – Вам завтра по ней идти, так вот что б она пригрела и ласково к месту доставила.

– За Ладогу! – откликнулся Антон.

– Так вот, деду там, в пещере той привиделся святой в балахоне белом, с нимбом вкруг головы. Он потом узнал, что это был Андрей Первозванный. Дед с того дня стал в бога верить. Не то что бы в бога, но в церковь ходить начал, и свечу всегда Первозванному ставит. Святой тот показал деду, где весла в пещере спрятаны.

– Хватит травить, – зевнул старший, – Пора на боковую. Им завтра в дорогу, – он хохотнул, – Остров твоего деда искать. У Андрей Первозванного грехи отмаливать.

– Ладно. Спокойной ночи ребята, – согласился младший, – Но дед сказал, что еще им святой показал, где клад на острове спрятан.

– И что, нашли? – встрепенулся Антон.

– Ты что дурной? Война кругом была. Какой клад? На кой он ляд? Тут живым бы добраться и своим доказать, что из боя не бежал, и от врага не заброшен.

– А вы то что? Не искали что ли?

– Да по детству поискали, поискали. А что искать? Что за остров, дед не помнит. А островков там, как мух на дерьме. Где пещерка та? Тож пойди, поищи…. Спите ребяты. Байки это все. Деду опосля боя и плаванья и не то привидеться могло.

– А весла то он нашел?

– Весла? Какие весла? – засыпая, зевнул рассказчик, – А… весла нашел. А то, как бы они в Орешек приплыли? Спите!

Утро выдалось ясным, солнечным и теплым. Егеря пошептались, усадили их в машину и отвезли на второй маяк. Там действительно жили два деда. Крепких таких два деда, выдубленных северным ладожским ветром. Деды выслушали просьбу, пошушукались между собой, и выдали приговор. «Лодку они в наем с мотором не дадут, потому, как и лодку жалко и мотор тоже. Но вот есть старый катер, с отремонтированным дизелем. Его они готовы продать за небольшие деньги, потому как им он не нужен вовсе, а в хозяйстве лишняя копейка пригодится». Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.

– Ведите, хитрованы, показывайте свою Аврору, – кивнул старший егерь.

– Пошли, чего таится-то? – поманил его к сараю дед.

В сарае, который оказался бывшим колхозным эллингом, стоял старый, наверно еще военный, финский катер. Старший егерь и Антон осмотрели его со всех сторон. На вид он был вполне еще живуч.

– Дизель-то заведи, – попросил Антон.

– Как скажешь. Надоть проверить, как без энтого, – Дед нажал какую-то пимпочку и дизель, кашлянув, застучал.

Стучал он ровно, как будто и не был старше Антона, а то и его отца. На черной панели кожуха явственно проступал знак похожий на паука или снежинку. Антон потер знак рукавом.

– Это руна Хагаль, – пояснил дед, – Такая руна была отличительным знаком дивизии СС «Норд». А вообще она означает то ли ограду, то ли разрушение.

– Ну, ты дед даешь! Это не одно и тоже, коли на этом корыте в море идти! Так чего означает-то? Вспоминай, – улыбнулся Антон. Он мало верил в эти сказки.

– Да хто ж ее знает, Говорят у кого така руна, тот сомнениев в своей правоте не имеет. Идет как бык на пролом. Вот и эсэсманы те также шли. Вы мне мозги не крутите. Берете катер?

– Сколько? – быстро спросил Антон.

Дед назвал сумму, приятно удивившую столичного афериста. Он уже и престал мыслить такими размерами, разве только в бане или в кабаке. Антон глянул на егерей.

– Ничего калоша. Крепкая. И мотор вроде работает ритмично, – младший почесал в затылке, – А так…сам решай. Тебе идти по волне-то.

– Вы бы взяли?

– Ну, скинет дед сотню, я бы взял. Рыбачить.

– Скину, – охотно согласился дед.

– Беру, – так же быстро согласился Антон, повернулся к егерям, – Я вам парни позвоню, потом, где мы его оставим. Заберете, а мы к вам на рыбалку будем ездить. Идет?

– Даришь, что ль? – усомнился старший.

– Не. Даю поносить, за будущую ласку и прием. Так, идет?

– По рукам! Мы тебе за это полный бак солярки зальем. До Валаама хватит. Садись, я с тобой до нашего маяка дотопаю. В деле ее посмотрю, а там и заправим.

Антон расплатился с дедом. Они сели в катер, уже спущенный со стапеля и качающийся на малой волне. Катер завелся с пол-оборота и резво побежал в сторону Сирокко. Мотор его стучал ровно и уверенно. Антон откинулся на лавке, подставил лицо встречному ветру и запел:

– Это ты о чем? – перекричал стук мотора егерь.

– Это песня такая.

– Про что?

– Про любовь, про ветер где-то в Африке. Сирокко зовется, – и он продолжил:

Они быстро дошли до стоянки. Заправились соляркой до самой крышки бака. Кинули на дно катера свои рюкзаки. Крепко пожали руки егерям.

– До встречи, – сказал Павел.

– Бог даст – свидимся, – крепко пожал протянутую ладонь старший егерь.

– Постойте, – Антон достал из рюкзака бутылку виски и банку ананасов, – Выпьете за наше.

– Да ладно уж, – прогудел старший.

– Надо! – серьезно поддержал друга Павел.

– Бывайте! Семь футов под килем, – оттолкнул их от берега младший егерь. Мотор застучал, и катер под безоблачным небом по синей воде побежал на запад к Валааму. С берега ветер донес:

Катерок бойко бежал, покачиваясь на волне. Солнце светило в безоблачном небе. Берег удалялся, тая в прибрежной дымке. Антон стянул с себя рыжую куртку, майку и развалился на корме, подставив теплым лучам еще не загоревшее белое тело горожанина. Павел на носу всматривался в набегавшее бескрайнее водное пространство, цепко держа руль, приделанный сюда от старенькой Победы. В воздухе разливалась нега и спокойствие. Взяв курс четко на запад, катерок глотал свои мили. Справа по борту уплыли назад, торчащие из воды островки, и скоро ничего не нарушало пустынного озерного простора. Мерный стук мотора, монотонное журчание воды за кормой, плавное покачивание катерка и жаркие лучи солнца сделали свое дело. Сначала задремал Антон, а за ним и Павел. Вывел их из состояния нирваны гул проезжающего где-то рядом поезда. Антон и Павел разом встрепенулись. Все небо было затянуто черными тучами, низко нависавшими над водой. Гул уже прекратился, и в воздухе висела звенящая тишина. Кажется, воздух превратился во что-то осязаемое, и его можно было черпать ложкой, как кисель. По узкой полоске голубого или скорее темно-синего небу на краю вала черных грозовых туч пробегали сполохи северного сияния. Его мерцание вывело из оцепенения Павла.