Владимир Лиштванов - Одиссея одинокого волка

Приняв водные процедуры, и энергично вытершись махровым полотенцем, Николаич внимательно взглянул в зеркало.

На него смотрел пожилой мужчина шестидесяти лет, со слегка уставшим взглядом, из-под насупленных бровей. Ясно-голубые глаза казались грустновато-добрыми, несущими ясность ума и неуёмную жизненную энергию. Сейчас взгляд излучал спокойствие и умиротворённость, но иногда становился тяжёлым. Он пронизывался холодной энергией неукротимой злобы, которую приходилось прятать глубоко внутрь организма, сжав губы и прикрыв веки.

Кап-два вспомнил глаза товарищей по службе и подумал о том, что в тёмных глазах тяжело прочитать всю ту многогранную палитру мыслей, тревог, бесконечной радости и печали, страха и тоски, слёз и смеха, заволакивающей, туманной дымкой ухода в далёкое прошлое и отрешенности видений будущего, которую несут в себе голубые глаза.

Это были глаза старого подводника, отдавшего лучшие годы собственной жизни служению Отчизне, в бескрайних глубинах Великого Океана. Он был одним из Великих Пахарей Океана. Подводником с большой буквы. Пробывшим, в общей сложности, около шести лет под водой без всплытия и прослуживший свыше 15 лет в плавсоставе подводных лодок сурового Севера. Там один год приравнивался к двум годам службы в других местах.

Это была категория людей, для которых служба в подводном флоте становилась смыслом жизни. Это был подвиг маленьких людей, который длился всю жизнь. Они были великими героями. Через их пот и кровь, их знания и опыт, которые накапливались годами невыносимо тяжелой подводной службы. Личное мужество и отсутствие чувства страха из-за привитого до зомбирования чувства действовать согласно обстановке: спасать лодку, а значит себя и своих товарищей.

Некоторые личности, которые забывали «мы», а говорили «я», получали орден, или звезду Героя стоя во главе этой команды. В команде героем был каждый, но он не получал звезду Героя потому, что он был командой. Команда и корабль, это было одно целое. Все не могут быть подводниками, так же как художниками и музыкантами, мастерами художественных промыслов и учёными.

Это призвание даёт дар божий.

В зеркале, над глазами, возвышался покатый лоб, увенчивавшийся небольшой плешью, обрамлённой короткими седыми волосами. Нижняя часть лица окаймлялась аккуратно подстриженными усами с густой, короткой бородой, придавая законченный портрет старому варягу-подводнику. За эту бороду многие его называли: «Бородой».

Бороду, для придания имиджа, Николаич стал отращивать еще, будучи лейтенантом.

Казалось, она придаёт респектабельность и вызывает уважение в глазах окружающих, делая хозяина бороды взрослея. Устав службы не разрешал ношение бороды подводникам, так как она мешала при облачении в водолазный костюм. Усы можно было носить, а бороду – нет. Чтоб борода не мешала, он брил её около шеи, а саму бороду делал очень короткой. Чтоб снизу маска дыхательного аппарата охватывала лицо.

Николаич внимательно осмотрел лицо и, решив, что усы с бородой можно сегодня не подстригать, отправился собирать еду на сутки работы. После этого он оделся, взял всё необходимое и вышел из дома.

Было половина восьмого утра, но зимнее солнце не торопилось рассеивать ночную мглу. На лёгком морозце снег приглушенно поскрипывал под ногами. По дороге ему встречались пожилые мужчины в форме охранников.

Николаич, добрался до остановки и сел в подошедший автобус. Ехать пришлось минут сорок. На конечной остановке он вышел и направился к месту работы.

Это была, огороженная хлипким сетчатым забором, продуваемая всеми ветрами площадка, с будкой два метра на два у ворот. Она притаилась на окраине города между двух кладбищ: одного муниципального, а другого – частного. На площадке хранились новые автомобили отечественного производства от автоцентра «Глинозём». Здесь Николаич и работал охранником.

Грузно поднявшись по крутым железным порожкам, открыл дверь в будку.

– Что так тяжело дышишь, Борода? – поинтересовался Стас, которого сменял кап-два.

Стас Глинкин был года на три моложе, да не имел лишнего веса, поэтому выглядел подтянутей. В отличие от напарника он не носил ни усов, ни бороды, да и причёска была, как у Котовского.

– Лишних сорок кило веса дают о себе знать, – проговорит Николаич, переводя дух.

– Так давай бросай эту работу, зачем она нужна?

– Ты же знаешь, что я набрал кредитов. В ближайшие три года мне работу нельзя бросать. На одну пенсию не протяну. А потом, здесь я отдыхаю от дома и домочадцев.

– А мне надоело работать, думаю, весна наступит, и всё брошу.

– Ну и зря. Что тебе дома делать? С женой ругаться, да забубенивать? Так ведь и спиться можно.

– За эти гроши, что нам платят, охранять такие большие материальные ценности я не намерен. Я и начальству уже сказал, что мы с тобой весной напишем заявления об уходе.

– А зачем ты за меня подписываешься? Ты решил уходить, так иди, а я не собираюсь.

– Ну как знаешь, – произнёс обиженно напарник и, взяв сумку, проговорил, – ну ладушки, оставайтесь, а я пошёл домой.

Стас вышел из будки, а кап-два стал переодеваться в костюм охранника.

Напарник был тоже бывшим военным, отставным подполковником, служил в ракетных войсках. Был начальником теплового узла военного городка под Чернобылем.

После аварии на АЭС служил на Дальнем востоке подполковником на должности полковника, но за пьянку, не дали звания полковника, а демобилизовали на пенсию подполковником.

Была у него большая слабость: мог удариться в запой. Причём мог пить несколько дней подряд, а то и неделями.

Его родители ещё живы и этот областной город С. Глинкин выбрал, чтоб быть ближе к ним.

Со Стасом Николаич знаком давно. Они вместе дежурили в центральном офисе автоцентра «Глинозём» ещё лет восемь назад. Тогда Стас был старшим охранником и старшим смены, а кап-два простым охранников в его подчинении.

Однажды на дежурстве ночью С. Глинкин с ещё одним охранником напились, а кап-два не стал. Часа в два ночи приехал сын хозяйки автоцентра и потребовал, чтоб открыли ворота, поставить машину. Стас был настолько пьян, что даже не смог вставить ключ в замок. Николаич открыл замок, ворота и запустил машину.

Видя, что охранники, кроме одного, пьяны в стельку, сын хозяйки срочно вызвал директора ЧОПа. Приехавший директор с заместителем застали спящих пьяных охранников в салонах продаваемых иномарок, лишь Николаич был трезв.

– Поехали на другие объекты, – предложил директор заму, – посмотрим, как другие несут службу.

– Поехали, – согласился зам, хоть и сам был изрядно выпивши.

Начальники уехали, а минут через сорок позвонил охранник с одного из объектов и стал предъявлять претензии: