Владимир Слепченко - Своих не бьют

Внутри у Стаса что—то сжалось, сперло дыхание в груди и быстро заколотилось сердце. Он ощутил, как к горлу подкатывает ком. У Стаса не хватило духа, чтобы поднять голову и посмотреть прямо в лицо обидчика. Он знал, что встретится с ледяным, темным как безлунная ночь взглядом Киселя. Унижение, которое сейчас испытывал Стас, было сильнее страха физической расправы. Его не пугала мысль о том, что Кисель может ударить его. Нет, скорее всего, тот не дурак, чтобы сделать это при таком количестве свидетелей. Он нутром ощущал, что сейчас каждый, кто находится в столовой, смотрит на их столик. На него. И от ощущения собственного бессилия и позора Стас желал лишь одного – провалиться сквозь землю.

– Хромой, ты чего там потерял? Смотри сюда, я теперь из—за тебя без еды остался. Че делать будем? По—хорошему разойдемся или продолжим старый разговор? – ухмыляясь краем рта, с вызовом спросил Кисель.

Стас взял протянутую Кешей салфетку и дрожащей рукой молча промокнул лицо и шею.

– Ты че, онемел? Я тебя, кажись, о чем—то спросил, – продолжал издеваться Кисель, пнув Стаса по ноге.

Кеша вскочил со своего места, чтобы заступиться за друга.

– Сиди, не рыпайся. У нас с Хромым свои счеты, – рыкнул Кисель.

Лицо Кеши побледнело, зубы заскрежетали, кулаки нервно сжались, но он опустился на место.

– А теперь пошел, и купил мне… и Ленке, – заметив входящую в столовую Звездину, сказал он Стасу, – два чая с лимоном, бутерброды с сыром, и пару сладких слоек. И место нам освободите. Давайте, бегом. И, Хромой, – бросил Кисель. – Сдачу не забудь прислать.

В этот момент в дверях показалась квадратная фигура Джузеппе. Заметив потасовку, он мгновенно оказался рядом с их столиком.

– Киселев, что случилось? – беря его своей могучей рукой за рукав, спросил Александр Сергеевич.

– Да ничего, Александр Сергеевич. Вот этот, – указал он на Стаса, – поставил мне подножку. Я чуть не упал и остался без еды, – объяснил Кисель.

Задребезжал звонок.

– Так, Кешкин, Хромченко, бегом на урок, – скомандовал Джузеппе. – А ты Киселев постой, – остановил он двинувшегося вслед за Стасом и Кешей Киселя. – Я еще не закончил.

«Фу! – с облегчением выдохнул Стас и вытер дрожащей рукой со лба капли холодного пота, когда они скрылись за углом. – Пронесло. И в этот раз Джузеппе спас меня. И чего этот Кисель до меня докопался?»

– Чего—то Кисель совсем нюх потерял, – словно подхватив мысли друга, ругнулся Кеша. – Он за это ответит, – со злостью добавил он, приглаживая непослушные кучеряшки на голове дрожащей рукой.

– Эй, сладкая парочка, где бродите? – насмешливо спросил Слюнкин, выходя из раздевалки. – Физручка уже скучает. Давайте булками шевелите.

Забежав в раздевалку, где уже было пусто, Стас первым делом смыл с себя остатки сока и застирал рукав рубашки, на котором красовалось большое красное пятно от кетчупа. Затем повесил ее на батарею. Переодевшись в синие шорты, белую футболку и голубые кеды, Стас вслед за Кешей вбежал в просторный светлый спортивный зал с высоченными потолками, и занял свое место в начале шеренги рядом с другом.

Между длинными окнами в стены были вмонтированы деревянные шведские стенки. Два баскетбольных щита расположились друг напротив друга в разных концах зала. Под ними стояли футбольные ворота. С потолка спускались несколько белых канатов, завязанных к низу крупными узлами. Свисали гимнастические кольца. Баскетбольные щиты крепились к стене перекладинами, которые по совместительству выполняли функции турника. Рядом стояли закрепленные в пол брусья. В зале было свежо, и Стас поежился, с завистью поглядывая на одноклассников, одетых в теплые спортивные костюмы. Учитель физкультуры Людмила Андреевна ненавидела спертый воздух, и даже зимой в зале были приоткрыты окна. А холодный воздух, также как и холодная вода, по ее представлениям, являлись лучшими помощниками физкультурника.

– Так, юные спортсмены, проведем перекличку, – открывая журнал и нацеливаясь ручкой в первую фамилию в списке, низким голосом прогремела бывшая гимнастка Людмила Андреевна.

– Звездина, а ты почему не переоделась? – вопросительно посмотрела она на Лену.

– А у меня физиология, Людмила Андреевна, – жеманно протянула Лена.

– Тебе следует показаться врачу, – усмехнулась Людмила Андреевна. – Что—то физиология у тебя уже как полтора месяца не прекращается. Смотри, Лен, двойка в четверти будет, – предупредила она. – Теперь что касается здоровых. Сегодня сдаем нормы. Хватит в волейбол играть. Разбаловала я вас. Мальчики – турник, брусья, канат. Девочки – для начала разминка, потом прыжки через козла. Поехали.

– А давайте лучше через Хромченко прыгать, – поднялась со своего места Звездина с предложением. – Он у нас форменный козел.

– Замолчи и выйди из зала. Посиди в раздевалке и подумай, что ты будешь делать, когда нужно будет исправлять двойки.

– Какие такие двойки, Людмила Андреевна? У меня справка от врача, – нагло улыбаясь, ответила Звездина.

– Ничего, по поведению точно получишь пару. Уйди, Лен, лучше не нервируй меня, – переводя взгляд на хихикающий класс, отрезала Людмила Андреевна.

Несмотря на солидный возраст, а было ей уже хорошо за сорок, Людмила Андреевна являлась эталоном энергии и отличной формы. Невысокая, с идеальной осанкой, крепкой мускулатурой и несвойственной простым людям гибкостью. Она всегда была одета в красно—белый спортивный костюм и в белоснежные кожаные кроссовки. На шее у нее болтался спортивный свисток на ленточке цветов российского триколора, а на голове сидела розовая бейсболка, из—под которой выглядывал хвостик каштановых волос. Глядя на легкую, пружинящую походку Людмилы Андреевны, складывалось впечатление, что еще один шаг, и она оторвется от земли, чтобы проделать оставшийся путь по воздуху. Ко всему этому она обладала командным голосом и железным характером.

Людмила Андреевна сепарировала мальчиков от девочек. Последних проводила на отделенную волейбольной сеткой половину, где стоял пожилой, потертый временем козел, с приставленным к нему деревянным трамплинчиком. За снарядом лежал толстый мат, дабы смягчить приземление. Девчонки, охая, разбегались и, опираясь руками о спину старого козлика, благополучно приземлялись. Правда, не всегда на ноги, что вызывало бурные приступы смеха. Отстрелявшись, они усаживались на скамейки, расставленные вдоль стен, и наблюдали за остальными.

Тем временем почти все ребята закончили обязательную программу. Доползла очередь и до Стаса. Он повис на турнике и, извиваясь ужом и подёргивая ногами, с трудом подтянулся четыре раза.

Послышался гогот Слюнкина.

– Ну, ты даешь, Хромой! Башку забил книгами, а зад перевешивает! Девчонки и то больше подтягиваются! – бросил Слюнкин, прыгая на турник, с легкостью делая подъем с переворотом. – У пацанов сила в мышцах, – задрал он рукав футболки и напряг бицепс. – Как в старой песне: Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки?