Валида Будакиду - Записки афинского курьера

Вечером зашел Миша:

– Раюш, давай в кино сходим, хочешь?

В кино ей хотелось. Тем более, что она читала и о съемках этой картины и критику, но из дому выходить было лень. Впервые, но лень. И что самое парадоксальное – с Мишей (!), лень! Конечно, можно было постараться и пересилить себя, однако вспомнив сколько соблазнов будет подстерегать ее на праведном пути она положила голову Мише на плечо.

– Бублик, я себя не очень хорошо чувствую. Простыла наверное. Давай сегодня никуда не пойдем?

– Как это тебя угораздило? – Миша был не на шутку обеспокоен, – да, сейчас погоды такие обманчивые, не знаешь что надеть. То-то я тебя звал, звал из кафе, а ты даже головы не повернула. Я сразу подумал, что с тобой не все в порядке. Как в воду глядел. Давай тогда чаю попьем с печеньем.

– Лучше я настрогаю яблочный салат, – Райка опустила глаза.

Ее знобило и страшно хотелось прилечь, но не с Мишей, а совершенно одной. И заснуть поскорей, чтоб не чувствовать больше это озлобляющее чувство голода. Съев при Мише три яблока, а после его ухода еще два, Райка вскипятила грелку, укуталась в теплый плед и уснула. Проснулась она ровно через два часа с остывшей грелкой в ногах и ужасным движением кишок в животе. При виде яблок ее замутило. Закрыв глаза, она быстрым движением схватила одно и сомкнула челюсти. Кусок, противореча всем законам Ньютона, застрял в пищеводе, горло свело судорогой. Лишь с третьей попытки Райке удалось несколько сместить пищевой комок, залив его двумя стаканами воды и постояв на голове. От голода и довольно сложных акробатических упражнений сон пропал напрочь. Только когда начало светать Раиса задремала.

Солнечный свет резанул по глазам. Голова была как калоша – резиновая и пустая, во рту колхозный курятник. Еле дошаркав до туалета, Райка начала собираться на работу. С помадой вышла заминка. Помада пахла клубникой. Райка густо накрасила губы. И слизала ее. Снова накрасила. И… снова слизала. Помыв два помидора, Райка бережно опустила их в сумку.

– Подруга, – Люська в перерыве ела горячую сосиску с картошкой фри, кетчупом, горчицей и майонезом, – ты ж не забыла – у Натахи завтра день рожденья. Сходим, повеселимся, попляшем. Ее мать знаешь какие трехъярусные торты печет с кремовыми розочками и свечами?!

– Какая все-таки эта Люська примитивная, – с горечью отметила про себя Раиса, – нудная, не интересная, всего-то радости – пожрать! Можно подумать у людей в жизни больше ничего нет! Плебейка чистейшей воды. Нельзя с ней каждый день встречаться – раздражает страшно.

– Конечно не забыла, – Райка была само уныние, – мы договорились с Мишей, он за мной зайдет.

Домой Райка шла еле различая дорогу. Люди и машины двоились, троились, столбы перебегали дорогу и таяли в тумане. Она терла глаза, тщетно пыталась навести резкость, мотала головой, стараясь избавиться от свиста в ушах, но ничего не помогало. Райке казалось, что весь мир живет сочной, полной жизнью, а она одна где-то на задворках Альфа Центавра смотрит черно-белое немое кино, грозящее вот-вот прерваться. Ночью ее мучили кошмары… Пикник с друзьями за городом на котором она с Мишей открыли друг друга. Она и раньше видела этот сон, но на этот раз Мишино лицо упрямо убегало на второй план, а на переднем ароматный шашлык ронял на угли костра шипящие капли жира, и печенная картошка красила пальцы в черный. Райка проснулась в холодном поту. До работы оставалось еще несколько часов. Поняв, что заснуть ей больше не удастся, она пошла на кухню варить себе яйца.

На работе Люська жрала гигантский бутерброд с чесночным шпиком, колбасой, запивала все это пивом и громко рассуждала о вкусной и здоровой пище.

– Боже, – напряглась Райка, – Боже! Дай мне силы не применить силу!

– Раюш, ты куда? – Люська заметила подругу со спины, когда та собиралась незаметно просочиться в дверь.

– Я на секундочку… я сейчас вернусь, – и она рванула к выходу.

Вечером заехал Миша.

– Ты чего так долго не открывала? Одевайся скорей, поехали. Там, наверное все только нас ждут не дождутся.

Райка медленно выползла из под одеяла и стала натягивать на себя свитер с горлом, который ей мама привезла из Ирландии.

– Девушка! – Миша удивленно выкатил глаза, – зажаритесь!

От слова «зажаритесь» Раиса вздрогнула и бессознательно зажевала губами.

На дне рожденья действительно было страшно весело. Гости шумно переговариваясь, накладывали друг другу в тарелки разные вкусности. Райка вяло ковыряла вилкой в оливье, вытаскивала оттуда яичные крошки, тщательно обтирала их салфеткой и клала на язык. Она попробовала танцевать, но ноги разъезжались в разные стороны и получалась «Ламбада» на палубе штормового корабля. Люська от всей души мочила «русскую», яростно притопывая ногой, обутой в туфлю сорок третьего размера. Когда в темноте внесли обещанный трехъярусный торт с кремовыми розочками и свечами, Райка чуть не потеряла сознание и, сглатывая противную вязкую слюну, незаметно двинулась к выходу.

В день когда был сельдерей, Райка вызвала участкового врача. Он внимательно осмотрел Райку и, поставив предварительный диагноз «сердечная слабость», выписал кучу направлений на анализы и без разговоров открыл больничный лист. Райка лежала в постели чистая и умиротворенная, в голове ее звенели высокие мысли, она почти физически начала ощущать присутствие в комнате чего-то святого. Обещанная потеря десяти килограммов ее больше не занимала. Чего там десять! Она можно сказать находилась в полной прострации. Единственное, что ее смущало – это Мишино отсутствие.

– Ничего, – решила она в один из моментов возвращения из виртуального мира, – досижу на диете последние два дня, а потом устрою ему показательные выступления с шампанским, дичью и индивидуальным стриптизом! От этой чудесной идеи у Райки сладко засосало под ложечкой и она снова улетела на Альфа Центавра.

Миша позвонил сам. Он долго и нудно интересовался «как дела», «что нового»? Райка заговорщически молчала «Приходи, увидишь!» – кокетливо предложила она в конце разговора.

– Пока, до вечера! – попрощался Миша.

– По-о-ка! – довольно пропела в трубку Райка.

Миша сперва узнал Райку по косе. Потом вдруг в почти помутненном сознании возникли счастливые школьные годы, когда они вместе играли в драмкружке, он – прекрасного принца, она – злую ведьму из «Белоснежки». Только в этот раз Райка была без грима, но в таком же широком мешке (эх! Блин! Знал бы он сколько она за него отвалила!), такая же плоская со всех сторон, сутуловатая и неуклюжая (Эх! Знал бы он, что головокружение ловкости не добавляет!). С серым лицом, длинным носом и огромными черными кругами под глазами. Толстущая коса смотрелась кем-то в шутку забытым у нее на голове театральным реквизитом.