Денис Кавченков - Обратная сторона жизни. Книга вторая

Когда все узницы Ада, включая Лизу, поднялись, то замерли, не понимая, что делать с лежащим перед ними куском цепи, который до этого таскал Варгх, а тут получается должны волочить они – слабый, хоть и в большинстве своем прогнивший пол. Дима почувствовал злость, глядя на вереницу тупых коров, которые будто не смотрели за мужиками, безропотно таскавшими звенящие огрызки цепей, и он был не один такой.

– Что вылупились, овцы? – гнусаво рявкнул сатир, с размаху ударив клинком по железному полу, отчего задумавшийся о безмозглости баб мальчишка вздрогнул, а Такеши испуганно моргнул. – Давайте поднимайте, одна кусочек, вторая кусочек! Это на Земле… – он ткнул мачете в неопределенный вверх. – Вы женщины и то ошибочно! Зато у нас, в Аду – животные, ничем не лучше самцов! Разница лишь в том, что у них снизу выпирает, а у вас сверху, да и то не у всех! Ха-ха-ха! – мерзко захохотал карлик, ударив по самому больному большинства баб. – Давайте шевелитесь, сучки! Все лежит перед вами! Даже ходить никуда не надо! – он молниеносно взмахнул блеснувшим клинком и спину первой, то бишь последней, трясущейся девушки прочертила красная полоса, моментально заполнившаяся кровью, однако мигом затянувшаяся. – Еще?! – злобно рявкнул карликовый демон, а не успевшая заорать девица выпятила половые губы, нагнувшись по-русски говоря раком, вследствие чего взгляд сатира запылал вожделением, но сделать свин ничего не мог, видимо собакоголовый Джумоук строго обходился с насильниками.

Скрючившаяся девушка ухватила близлежащий к ней кусок цепи с кольцом, являющийся конечным куском – мускулистые, корабельные сатиры еще при посадке подтянули ее поближе к женскому коллективу – и легко разогнулась, ведь по сути он обладал совсем небольшим весом, будучи не толстым. Вторая, стоящая за ней заплаканная пленница суетливо ухватила следующую часть, подтянув цепь еще ближе, третья – бесформенная дамочка с черным анусом продолжила начатое «подружками», и таким образом примерно пятнадцать девиц получили заслуженные кольца.

«Мечты, мечты, о ваша сладость… Какая женщина не желает быть окольцованной, дабы вконец захомутать мужика…», – невольно ухмыльнулся Дима и сию секунду на него посмотрел второй сатир.

– Чего улыбаешься «Спящий»? Тебе с дружками предстоит еще оче-е-ень… – издевательски протянул он, вперившись в серо-голубые глаза парню с зажатым носом. – Многое пережить, поэтому лучше учись плакать! – демон оскалил пасть в зловещей ухмылке и вернулся к оцениванию всхлипывающих женщин, Дмитрий же похолодел, но в тоже время остался удовлетворен, что их не называют животными.

На это уже давно обратили внимание остальные узники, возненавидевшие «Спящих», но поделать ничего не могли. Молодого, не выглядящего опасным парня боялись больше чернокожего туземца, не страшащегося смотреть в глаза любому демону, а вот насчет субтильного японца вопрос стоял ребром, его в принципе никто не боялся, но и желание трогать напрочь отсутствовало. Маленький, лохматый, удивленно округляющий глаза на многие вещи – этим и пугал. Там, где другие боялись поднять головы, Такеши двигался с прямой спиной и широко открытым ртом, то есть, ценя любопытство больше жизни, а в «нормальном» человеческом сообществе – это безумие.

Зато сейчас в Аду, раскрывшем подноготную каждого пленника, ясно виделось, кто действительно нормальный, а кто нет. Сидящие со сгорбленными спинами, боящиеся поднять взгляды и могущие лишь закатывать истерики, те, кто считал себя эталоном подражания, оплачивая кредитную машину, имея красавицу жену и губастую дочку, оказались низшим звеном эволюции, не стоя ничего. Абсолютно.

Белый люди с европеоидными чертами лиц… Почти все они вели себя подобно шлюхам, не получившим шестой iPhone за шестьдесят шесть минетов, а те же, кого на Земле записали в низшие сословия, добровольно вошли в поржавевшие цепи и без соплей двигались туда, куда приказывали демоны. И пусть «правильно» жившие проститутки считают, что подчиняющиеся чертям – трусы, а они наоборот храбрецы, ибо бунтуют! Пусть подумают, нормально ли это? «Бунтовать», а конкретней – повторять чужие вопли и выделываться там, где ты никто… Где некуда бежать… Где людьми кормят самих же людей… Не лучше ли просто умереть? Или же сделать выбор и пойти дальше, дабы увидеть, что там за горизонтом, став немножечко умнее?

Женщины одна за другой исчезали в обжигающем свете Ада с громким болезненным визгом, отчетливо доносящимся внутрь пропахшего испаряющейся мочой трюма, заставляя испуганно вздрагивать еще не вышедших пленниц, перетаптывающихся с ноги на ногу. Недавно бывшая до безрассудства храброй Лиза нервничала все больше и больше, что и понятно… Приближался конец ее пути, плюс ожидание кошмарных солнц снаружи… Как они подействуют на спящего малыша, до сих безропотно переносившего ужасную жару в трюме? И как она вообще держит его на изможденных руках? Откуда берутся силы и молоко в обезвоженном теле?

А еще было непонятно, отчего визжат женщины снаружи. Может их там Варгх по задницам хлопает или болтливый сатир за соски щиплет, вон какие похотливые глаза у этих свиней, недаром в мифах за нимфами бегают… Короче оставалось либо безответно предполагать, либо быстрей выйти наружу, но такая возможность отсутствовала, ибо голозадые рабы выходили по очереди и добровольный вариант исключался.

«Вот так… Зашли первыми, выходим последними… Не везет… Да еще здешними безумными солнцами не опалены… Выйдем, вообще каюк настанет…», – пессимизм из Димы струился бурным ручьем, и он ничего не мог с собой поделать.

Женский коллектив почти покинул гробоподобный корабль, а малыш Лизы все-таки проснулся от нестерпимого жара и заплакал. Девушка быстро согнулась над ним как смогла, пытаясь закрыть немытыми волосами, однако это не помогало, и жар принялся кусать нежную кожу младенца. Ну, а когда несчастная Лиза, поддаваясь влечению стремящейся наружу цепи, вступила в адский свет, падающий на раскаленный трап ржавого судна, то вовсе рухнула на колени, и ребенок завыл, как никогда до этого. Пронзительный детский плач взрезал раскаленный воздух и нутро ржавого корабля подобно циркулярной пиле, наполнив их ТАКОЙ болью, что захотелось плакать самому, однако в этом отсутствовал смысл. И сейчас Дмитрий наблюдал жалостливую картину, показывающую сгорбившуюся, но поднимающуюся Лизу, окутываемую плачем буквально горящего в Аду младенца, отчего невозмутимый Лкетинг дернул губой, а Такеши шмыгнул носом.

– Как же ему больно… Да и ей тоже… – с несчастным видом пробормотал азиат. – Неужели демонам не жалко, хотя бы человеческих детей? Люди же обожают новорожденных животных! Почему черти столь жестоки? За что так ненавидят нас?