Борис Благовещенский - Сотворение мира. Фантастика. Приключения

Таймыров не ошибся. Когда он вошел в свою лабораторию, сапиенсатор заканчивал запись мыслей профессора. Посмотрев ее, Таймыров нашел несколько строк, которые его так интересовали. Подъезжая к институту, Сухоедов подумал: «Встреча с Крабом через неделю, за это время я должен выудить у Таймырова все, что можно о его аппарате, и желательно посмотреть, как он работает».

Таймырова это обрадовало. Значит, впереди у него целая неделя относительно спокойной работы. Достав из сейфа еще одну «булавку» – первичный усилитель – и закрепив ее с внутренней стороны шляпы профессора Сухоедова, он набрал номер телефона его лаборатории.

– Здравствуйте, профессор, – сказал он, услышав в трубке знакомый голос, – вы вчера снова ушли домой в моей шляпе.

– Да ты уж прости, Николай. Я, вернее, моя жена обнаружила это только сегодня. С этой зеленью у меня одни неприятности. Давно говорю жене, чтобы освободила от нее мой гардероб, а она все твердит, что это мой цвет. Надо же!

– А где ваши очки? – спросил Таймыров, зная, что у профессора были специальные очки для дальтоников, корректирующие цвет.

– Да на кой черт мне этот хомут на переносице? Зрение-то у меня, слава Богу, отменное, а для поездки в машине я приобрел недавно специальное лобовое стекло. Да мне и без него было неплохо. Все ехали на зеленый, а я на свой неопределенный, – рассмеялся профессор, довольный своей шуткой.

– Слушай, а почему бы тебе не завести зеленые шляпу и плащ? Тогда бы у нас с тобой не было таких проблем.

– Э-э-э, профессор, так дело не пойдет. Вы хотите, чтобы из-за вас весь город ходил в зеленом?

– Ну ладно, ладно. Верну я твою шляпу. У меня сегодня предвидится напряженка, но как-нибудь заскочу, – закончил профессор.

Таймыров окунулся в работу. Утром его посетила неожиданная мысль: попробовать записать свои сновидения. Это блаженное состояние временного покоя, которое поэты называют маленькой смертью, давно интересовало его как ученого. Наука еще не смогла до конца объяснить, зачем человеку сон. Чем занимается мозг человека во время сна? Что в нем происходит? Таймыров, которому это таинственное состояние приносило не однажды интересные идеи, по себе знал, что у многих творческих людей мозг продолжает активную работу и во время сна, когда все органы чувств отключены от внешних источников информации. Миру известно немало открытий, сделанных учеными во сне. А сколько их не состоялось из-за того, что часто после пробуждения сны забывались напрочь? Таймыров часто видел яркие художественные сны, некоторые из них он помнил, как помнят реальные события в жизни, но чаще всего они забывались сразу же после пробуждения. Ему очень хотелось самому заглянуть под покров этой тайны человеческого бытия. «Чтобы сапиенсатор мог уловить и записать биоволны с того расстояния, на котором находилась его квартира от института, нечего было и думать, но если увеличить чувствительность вторичного приемника-усилителя в несколько раз, то что-то может получиться», – рассуждал он. Второй его задачей на сегодняшний день было ввести на выходе еще один канал для записи мыслей на дискету с целью более удобного хранения и возможности вывода на дисплей.

Сделав необходимые расчеты, Таймыров внес изменения в схему сапиенсатора и спустился в столовую. После обеда он вызвал радиомонтажника, дал ему указания и, взяв с полки сборник научной фантастики, сел в кресло передохнуть. Все это время его неотступно преследовала мысль, что вот-вот в лабораторию должен зайти профессор Сухоедов за своей шляпой. Однако профессор почему-то не спешил с обменом.

День близился к концу. Радиомонтажник, закончив работу по изменениям Таймырова, уже ушел, когда вдруг зазвонил телефон.

– Коллега, – услышал Таймыров голос профессора, – вы не желаете заглянуть ко мне? Я хочу познакомить вас с одним интересным субъектом, – обращаясь почему-то на «вы», сказал Сухоедов.

– Хорошо, – ответил Таймыров, – зайду минут через двадцать.

Он настроил сапиенсатор и проверил его работу в уже новом качестве: при записи на бумагу и магнитный диск. Убедившись в его безотказной работе, установил реле времени, включающее питание прибора, на полночь, чтобы попробовать записать собственные сновидения, надел свой плащ, профессорскую шляпу и направился в лабораторию Сухоедова.

Такого он не ожидал. В лаборатории профессора, заставленной разными приборами, стендами, вычислительной техникой, в одном из двух кресел Таймыров увидел нечто, очень напоминающее ему тех роботов, которых он видел в фантастических фильмах: две пары шарнирных конечностей, очень похожих на человеческие руки и ноги; массивная яйцевидная голова, посаженная на туловище почти без шеи; немигающие желтые глаза, смотрящие на Таймырова так пристально, что он поежился.

– Познакомься, – сказал профессор, – это мой новый робот.

Механическое существо встало из кресла и, пожимая протянутую Таймыровым руку, звучным голосом произнесло: «Рома».

– Очень приятно, Рома, – отмечая про себя его по-мужски крепкое пожатие пятипалой руки, сказал Таймыров. – А что ты умеешь делать, Рома?

– Все, что прикажет мой создатель.

– А если приказ тебе дам я?

– Я выполняю только то, что слышу от моего создателя.

– Все понятно, кибер, твой мозг запрограммирован на определенный тембр человеческого голоса.

– А что такое «кибер»? – спросил робот. – в моей памяти нет такого слова.

– Кибер – это электронно-механическая система, которой являешься ты. Это слово из жаргона ученых.

– А что такое «жаргона»?

– Жаргон, – поправил Таймыров, – это язык, характерный для небольшой какой-либо группы людей.

– Ясно, ответ понял, – сказал робот и повернулся к профессору. – Что прикажете делать дальше?

Таймырова вдруг пронзила мысль: «А что, если профессор обо всем знает и заманил его в свою лабораторию, чтобы при помощи робота разделаться с ним?»

Но профессор ничего не подозревал. Он велел роботу быть свободным. Тот отошел в пустой угол помещения, щелкнул выключателем на своей груди, и его пчелиные глаза сразу погасли. Механическое существо превратилось в мертвую металлическую статую.

– Поздравляю вас, профессор. Когда вы только успеваете? Столько месяцев не был в институте, а такого ибера сработали.

– Ты же знаешь, что я работаю не один, у меня много учеников и помощников. Это ты собираешься сделать переворот в технике в одиночку. Время одиночек в науке давно прошло, теперь все решают коллективы.

– Не думаю, – возразил Таймыров, – в природе всегда были и будут натуры, склонные к обособленному труду. Наверное, их не так уж много, но все вместе они представляют если не главную, то значительную силу в науке, и, как знать, может быть, именно на их долю приходятся все значительные открытия.