Варвара Бурун - Так надо. Художественно-документальный роман

Сосед дядя Коля на войне был ранен и контужен, но вернулся живым. Мама была рада за него и за соседку Надю. До войны они дружили семьями. У соседей две дочки. «Может, посватаемся, придёт время», – шутили они.

Мама идет к дяде Коле. Через минуту он выбегает за ней, тихо, стараясь не шуметь, подходит к соседскому забору. Дядя Коля сидит, строгает ножом черенок, мама стоит перед ним.

– Коля, ну что ты ребенку голову морочишь? В какие-то штурвалы зовешь! Он же мал еще…

– Ну, во-первых, не штурвалы, а штурвальный, то же самое – комбайнер…

– Да какая разница?

– А во-вторых, посмотри на парня. Ты что, не видишь, нравится ему это дело. От комбайна не отходит! Что плохого, если месяц поработает со мной? Я в его годы тоже помогал отцу пахать. И ничего, жив остался. Лучше, если парень все лето без дела болтаться будет?

– Так-то оно так… Жалко его: сколько пыли придётся поглотать…

– Зато мужиком нормальным будет, – дядя Коля перестает строгать, поднимает голову и, улыбаясь, смотрит на маму.

– Ты чего, Мария? Думаешь, я с ума съехал? Или зло какое замышляю? Не волнуйся, все будет хорошо. Ты ему только побольше еды в узелок клади, и ни о чем не беспокойся.

Дядя Коля вновь продолжает строгать. Мама молчит некоторое время, затем, вздохнув, говорит:

– Ладно… Только не нагружай его сильно…

Уборка зерна в самом разгаре. Он встает чуть свет, завтракает и вместе с дядей Колей идут в поле. Сначала неуютно идти по прохладной росе, но потом ноги привыкают, и она даже начинает нравиться: бодрит, спать уже совсем не хочется. Дядя Коля готовит машину к работе, а он на подхвате. А как только солнышко прогревает землю и подсушивает от ночной влаги налившиеся зерном колосья ячменя, они принимаются за дело. Здорово-то как! К обеду набирается уже полный бункер зерна. Подъезжает грузовая машина, дядя Коля высыпает зерно в кузов, и грузовик медленно, переваливаясь с боку на бок по неровному полю, едет на ток. Нещадно палит солнце, в мокрое от пота лицо летят пыль и колючие осколки соломы, хочется пить, но он терпит и старается исполнять распоряжения дяди Коли быстро и четко.

Вечером, придя домой, уставший, весь черный от пыли, моется и без сил падает на кровать. Первые дни не хватает сил даже на то, чтобы поужинать. Но постепенно привыкает, осваивается. И гордится собой, что выстоял, смог, все у него получается. А у мамы разрывается сердце. Она видит совсем другое: тяжело ее чаду. Но сдерживает себя: сын-то счастлив!

Наконец урожай весь убран. Он смотрит на чистое поле и чуть не задыхается от нахлынувших чувств: это они с дядей Колей сдюжили! Это их рук дело!

А дома мама сидит на кухне и плачет.

– Ты чего, мама?

– Я только из бухгалтерии, – отвечает она, глядя на него полными слез глазами. – Ты заработал кучу денег!

Только сейчас он замечает на столе деньги. Его зарплата! Ну дела! Он и не думал о ней! Мама встает, подходит к нему, прижимает к груди.

– Кормилец ты мой!

Он замирает в объятьях матери. На заработанные деньги мама покупает телочку: трудно в деревне без коровы.

…Пролетает последний учебный год. После семилетней школы многим выпускникам хочется в училище, но из района приходит только две разнарядки. Они достаются ему, как потерявшему отца на войне, и другу Лешке – как лучшему ученику. Тяжело расставаться с мамой, братом, родным поселком – но надо. Мать тяжело вздыхает:

– Поезжай, сынок! Как же без образования-то? Мы тут без тебя справимся. Год не вечность, будем ждать, что поделаешь?

До отъезда еще целый месяц – можно поработать. А он ничего другого давно себе не мыслит. Ему нравится всё – даже усталость после рабочего дня. Вот идут они с дядей Колей по поселку – с поля возвращаются, и он горд и счастлив: день был хорош! А сельчане уважительно здороваются, руки жмут.

…У мамы с раннего утра глаза на мокром месте. Плача собирает сумку. Кладет в нее рубашку, майку, носки, бутылку молока, хлеб, вареные яйца.

– Отца твоего так же провожала, – говорит, едва сдерживая слезы.

Провожают их чуть ли не всем поселком. Девчонки целуют на прощанье, они смущенно краснеют. Мамы который раз напутствуют их, дают важные советы. Подъезжает полуторка, он и Лешка взбираются в кузов – и начинается путь в новый для них мир. Они впервые выезжают за пределы поселка…

Город удивляет: совсем не похож на их поселок. Асфальтированные дороги, высокие дома, широкие улицы, много машин. Их определяют в сельскохозяйственное училище. Свою будущую профессию он не сразу понял: механизатор широкого профиля. Что за профиль?

– Первым делом – в баню! – строго чеканит Федор Васильевич, воспитатель группы.

Федор Красюк потерял на войне правую руку до локтя. Манжету рукава он пристегивает на предплечье, и видно, что одна рука короче другой. Ему лет тридцать. В бане он так же строг, но при этом и внимателен.

– Мамок здесь нет, все придется делать самим, – говорит Федор Васильевич, но объясняет, с чего начинать и чем заканчивать эту процедуру.

После бани всем выдают обмундирование, почти как в армии: брюки, гимнастерки, бушлаты, сапоги. Теперь недавних деревенских мальчишек не узнать: блестят как новые монеты, повзрослевшие сразу на пару лет. Из бани они строем идут в общежитие. В каждой комнате по десять человек. Каждому показывают его кровать и тумбочку. Федор Васильевич, заметивший, что они с Лешкой все время держатся вместе, разрешает им жить в одной комнате. Кровати также оказываются рядом. Наблюдателен Федор Васильевич, ничего не скажешь. Хороший мужик, хоть и старается выглядеть грозным.

Умывальная комната и туалет – в конце коридора, одни на весь этаж. Школа и столовая в отдельном здании. Из общежития всех ведут в столовую. Наконец-то! Они с удовольствием уплетают неказистый борщ, котлеты с перловкой и (надо же!) компот. Царский обед!

Учеба в училище отличается от школьных занятий. Первую половину дня преподают теорию, а после обеда – практику. Практика проходит тут же, на территории училища – на площадках, где есть вся необходимая сельскохозяйственная техника. Лешка помогает ему в теории, а он ему в практике…

Жизнь в училище мало чем запомнилась. Да там ничего особенного и не происходило. Они все время находились то в классах, то на учебном полигоне, то в общаге. А развлечения… Иногда их водили в кино. Тогда они могли хоть город увидеть. Вот и все развлечения…

Послышался шум шагов. Виктор повернул голову. Кто-то шел по тропинке, ведущей к сторожке.

– Кто там? – спросил Виктор.

– Да я это.

Виктор узнал гостя по голосу: Сергей Иванович, директор совхоза. Все звали его просто Иваныч. Они пожали друг другу руки. Рука у Иваныча твердая, крестьянская. Он и сам словно выточен из куска скалы: плотный, высокий, чувствуется в нем сила, хотя ему уже за шестьдесят. Лицо крупное, с тяжелым квадратным подбородком и узковатыми, вечно прищуренными глазами. Взгляд твердый и в то же время спокойный, добродушный. На голове – всегда белая летняя шляпа с множеством маленьких дырочек, Виктор никогда и не знал, как она называется. И никогда не видел Иваныча без этой шляпы – кажется, он и на работе в ней сидит. Хотя вряд ли… Говорил всегда тихо, спокойно, но все его слышали. И слушали.