Галина Лущинская - Сын. Илья Базарсад, или История мгновения длиною в жизнь
- Название:Сын. Илья Базарсад, или История мгновения длиною в жизнь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785448380235
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Галина Лущинская - Сын. Илья Базарсад, или История мгновения длиною в жизнь краткое содержание
Сын. Илья Базарсад, или История мгновения длиною в жизнь - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Грубый внешний мир, на который в детстве можно было закрыть глаза (или по крайней мере надеть на них пресловутые розовые очки) пользуясь богатым воображением и умением фантазировать, данными при рождении, разительно отличался от того, что было у Ильи внутри.
И поэтому все вокруг он раскрашивал в цвета своего душевного мира, которые, естественно, были необычайно более яркими и бесконечно выразительными.
Сценарии создавались мгновенно, подобно яркой вспышке, возникающей из «ниоткуда» в его воображении – и получалось красиво, гармонично, стильно, тонко.
Тяга к прекрасному во всех его проявлениях – органическая потребность Ильи. Возможно, и гены отца, крупного бизнесмена, владельца кашемировой фабрики в Монголии, обладающего вкусом и тонким пониманием стиля, и гены деда-художника, и дяди-архитектора по моей линии, имели значение.
Одним словом, информационная матрица монгола-отца и русской матери причудливым образом переплелись в сыне, в Илье.
Именно поэтому он имел очень мощные возможности бессознательных уровней психики, что позволяло ему быть (с у щ е с т в о в а т ь) как человеку, наделенному по сути пророческим даром, и легко как бы «видеть» свою жизнь в перспективе.
Однако, в любом случае, у Ильи была своя, ни с кем и ни с чем не сравнимая особенность восприятия мира и искусства. И была, конечно, мысль снять однажды свое «золотое» кино.
«Ну, какие наши годы. Потом!» – думал Илья.
(Например, Павел Лунгин, к фильмам которого Илья относился с большим уважением, начал снимать почти в 40 лет, когда за спиной уже сложился соответствующий бэкграунд. Помните, «Остров», «Дирижер», «Такси-блюз»…
Но Илье было отмерено 34 всего)
Ребят объединяло в тот момент все: и общие интересы (с 9—10 лет – горные лыжи, каратэ, кружок моделирования (а у Ильи еще и музыкальная школа), а позже – игра на гитаре, какое-то песенное творчество, а еще сколько всего того мальчишеского и юношеского, что мне знать не дано; и при этом разность национальностей (монгол, русский и немец) их объединяла, и разность темпераментов тоже их объединяла, и тяга друг к другу, которая с годами только усиливалась, а к Илье – особенно – их объединяла.
Женя Ковалев (в редакции моей матери «Женька-новый русский») ходил вместе с Ильей в один и тот же детский садик и в одну и ту же группу, а потом – в один и тот же класс одной и той же Гимназии, и сидели они за одной партой с Ильей.
Женя – умный, рассудительный, романтичный и несуетливый, ценил Илью со свойственной Тельцам основательностью, практичностью и стремлением к красоте и изяществу, за его изобретательность, оригинальность мысли, прямоту и честность.
Артем Грильборцер («Артемка Грибоцев-немец» – все в той же редакции) – друг двора общего с нами дома, чуть постарше обоих (Ильи и Жени) – «прочный» и надежный (как все немецкое).
В Илье, стремительном и с пронизывающей всех насквозь интуицией, он просто души не чаял и будучи физическим крепышом, как-то подсознательно определял, что Илью необходимо оберегать, ведь у Ильи главное-то оружие, в случае чего (а это 90-е годы, друзья) – только слово, речь, пусть и убедительная, и даже усиленная выразительной экспрессивностью, но…
И Фокс (Артем) появлялся всегда в нужное время и в нужном месте, где бы Илья ни находился. Он тянулся к Илье и любил его, Илья ему платил той же монетой.
И вот эти ребята, ни минуты не рассуждая, прилетели из разных концов света в холодный ноябрьский Санкт-Петербург, угрюмый и пасмурный. Прилетели на последнюю земную встречу со своим другом. С Ильей.
Опускался на землю большими хлопьями снег: такой, что дворники еле справлялись, очищая лобовое стекло машины.
Весь мир был объят этим, в крупных хлопьях, мокрым снегом. И, конечно, потом шел дождь.
Солнце скрылось. Не было Ильи, не было и Солнца.
Они прилетели: один – из Иркутска – из Сибири, другой – из Германии.
Не задумываясь, потому что место для всех мыслей в их головах освободилось, и его на одну минуту заняла умеющая только чувствовать и сострадать душа.
И каждый стоял, ни о чем не думая, а просто не жалея своего сердца, рвущегося на части от какой-то неизвестной и неизведанной еще острой боли – стоял и чувствовал… пустоту…
Зачем все это? Если нет Ильи? Нет, не может быть, чтобы «все» это было все, а потом – ничего.
Конец?
Тогда все это зачем? Вся эта «жизнь» тогда, зачем?
Каждый помнил только об одном – о своем Илье. Каждый видел своего Илью.
И опять – рядом со мной.
Момент истины – это вот этот момент, когда не допускается даже крупицы фальши, потому что рядом Илья: и нет фальши вокруг, потому что ее нет в душе… когда ЕСТЬ Илья……
И я продолжаю повесть.
Далее у Ильи был Улан-Батор и Сингапур.
Глава 7
Нет ничего вечного, и в ту же секунду: ВСЕ – вечно. Если это не так, тогда объясните мне: где начало и где конец этого МИРА. И когда я говорю: ничто не имеет значения, – я ошибаюсь, потому что ВСЕ имеет значение…
Пора отрочества – это череда влюбленностей или бесконечная любовь «с первого взгляда» – ведь внешность заманчива, а тебе 16!
С присущей тонким натурам прозорливостью Илья понимал, что все пройдет и страсти улягутся, поэтому в его мире все будет по-другому. И он готовит себя к совершенно другой жизни, четко зная, кем и каким хочет стать.
Образ отца, крупного успешного бизнесмена и известного политика к тому же, не давал покоя. Но юность требовала своего, и он с также присущей ему страстностью отдавался ее требованиям, поэтому назвать Илью просто послушным ребенком, с которым у родителей не бывает проблем (такие дети – зависимые жертвы в будущем) нельзя по определению. Здесь другие дефиниции.
Просто этот мальчик всегда оказывался способным объяснить и чудесным образом (философически) трактовать свои поступки. И нам, как и в случае с Татьяной Николаевной, классной руководительницей, ничего не оставалось, кроме как все принимать за чистую монету, и все ему прощать, или почти все.
Случаев, из ряда вон выходящих, связанных со становлением личности Ильи в подростковый период у нас хватало. И если рассказывать все, то их перечень займет половину романа.
Юноша взрослеет – это значит, к нему приходит любовь. Пора школьной любви у большинства подростков – это святое и, наверняка, она осталась в памяти у Ильи навсегда тоже.
(И вот теперь кто хочет, тот пусть и думает, что именно «она» – его первая любовь)
Но Илья, к счастью, обладал аналитическими способностями и рассуждал, тем более, будучи целеустремленным, здраво. Трагедий на этой почве (что не редкость) подобной Ромео и Джульетты, например, у нас не предполагалось. И не было.
– Илья, если я тебя спрошу, о чем пьеса «Ромео и Джульетта»? – что ты мне ответишь?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: