Игорь Аркадьев - Записки старого доктора

Тоскливые до тошноты и зловещие, иногда вперемешку весёлые и беззаботные советские времена накапливали критическую массу, наконец, чтобы произвести эту огромную историческую трещину, которую, возможно, оценят будущие поколения, и которую многие просто не заметили поначалу. Я встретил распад советской империи, будучи уже довольно зрелым годами и, как многие, не придал этому факту особого значения. Я был типичным советским обывателем, не верящим ни одному из официальных заявлений партии и правительства, но, при этом, совершенно не понимавшим, что можно жить как-то иначе в самом общем смысле этого слова, то есть, без этой партии и правительства и всей прочей советской атрибутики. Мы восприняли весть о кончине огромной страны, как очередное заявление руководства, которому не обязательно верить. Как немцы в тридцатые годы мы были подспудно уверены, что этот рейх тоже никогда не кончится. Но он закончился, и то, что пришло ему на смену оказалось настолько ужасным, что породило новое массовое заболевание, которое называется ностальгия по относительно стабильным, относительно сытым, а, главное, относительно безопасным советским временам. Прочие и не весьма приятные признаки этих времён были забыты напрочь.

Мне, однако, снова повезло и снова в бытовом смысле, поскольку появилась третья и, как показала практика, последняя жена. Тёплая и ласковая медсестра из моей поликлиники, способная простить всё, что угодно. Аккуратная и хозяйственная и при этом совершенно незаметная, как хороший спортивный судья или скорее, как воздух, которым мы дышим. В общем – мечта соискателя агентства знакомств, но досталась мне. Они, эти соискатели, такого не увидят, пусть не надеются. Повезло мне и с дочерью. Она очень удачно вышла замуж за бандита и одновременно депутата городской думы из Твери, который, со временем, году этак к двухтысячному, сделал вполне приличную карьеру, оказавшись в Москве при весьма тёплой должности. При их скромной помощи я смог обменять квартиру на более просторную в элитном районе (если для нашего городка слово «элитный» вообще применимо), и купил небольшую дачу на берегу речки в дачном кооперативе. Вскоре появился обожаемый внук, которого с пяти лет стали привозить ко мне на лето. Мы быстро нашли общий язык, всё-таки родственные души, и этой самой души друг в друге не чаяли. Удивительным образом моё скромное существование не было подвержено сколько-нибудь серьёзному влиянию исторических потрясений, климатических катаклизмов, также как и прочих источников всяких неприятностей меньшего житейского уровня. Как и в советские времена, я продолжал регулярно ходить в поликлинику на работу, правда, уже мало уповая на государственную пенсию (которой едва бы хватало на оплату коммунальных услуг в моей квартире), но, скорее, на стабильность в положении моего уважаемого зятя, да будут дни его бесконечны. Всё так же меня мало интересовало продвижение по служебной лестнице, отчасти из нежелания когда-нибудь по этой лестнице скатиться, отчасти из привычного неуважения к чинопочитанию, сложившемуся в моём характере ещё при империи.

Всё же я был немного удивлён тому, что и в моём отношении к окружающему миру мало что изменилось. Удивлён, поскольку всё вокруг стало меняться очень быстро и кардинально. Но видимо благодаря отсутствию всякой необходимости борьбы за выживание, моя позиция праздного наблюдателя осталась прежней. Я, как и раньше, мог позволить себе спокойно, и даже с некоторым отстранённым высокомерием наблюдать за происходящим. В то же время для большинства бывших советских граждан необходимость выживать быстро отмела в сторону все лозунги прежних лет и стала теперь сама главным лозунгом наступившей эпохи. Конечно, как любой интеллигентный человек моего времени, я (когда-то давно) интересовался историей и общественными дисциплинами и понимал приблизительно, что всё в человеческом обществе развивается по определённым закономерностям, конечно, не вполне познанным до сих пор.

Я понимал, например, что при полном крахе государственного устройства в результате вооружённых переворотов (которые часто принято называть революциями), приводящих к смене режимов управления, а если это империя, то зачастую и к распаду империи, как это было с Римом, Австро-Венгрией, Российской империей, Советским Союзом и т. д., образуется сначала некий вакуум власти, который интенсивно начинает заполняться дерущимися между собой бандитскими группировками. Кто-то побеждает, кого-то уничтожают, победившие формируют новую структуру власти снизу. Сверху в это время более сильные группировки, захватившие и поделившие власть, стремятся избавиться от своих конкурентов (применяется отстрел, гильотина и варианты), а добившись этого результата, усиливают свою власть, путём подчинения победивших группировок, находящихся снизу, а если договориться не удаётся, подавляют несогласных силой армии и полиции. И этот процесс, как показывает практика, может занимать десятки лет до наступления уже основательной стабилизации, когда только группировки при верховной власти устанавливают правила, позволяющие прекратить внутреннее брожение, которое сильно пучит народные массы, а, при необходимости, перекрыть и внешние источники поступления дрожжей для вспучивания этих народных масс. Но одно дело понимать суть исторического процесса в теории и совсем другое – созерцать, пусть даже и лениво, факт появления этих самых группировок в реальности. Возможно, сюда примешивается ещё и какой-то особый русский или славянский колорит. Не моего пера это дело – Салтыкова-Щедрина. Но его уже нет, жаль. Поскольку то, что появилось, достойно только гениальной сатиры.

Это бурление снизу проходило как раз на моих глазах. Вначале государство или то, что от него осталось, наконец, по-серьёзному разрешило изготовление чебуреков, пошив одежды и мелкое производство всего прочего, что не противоречило высокой депутатской морали персонажей, быстренько заполнивших выборные вакансии во всевозможных законодательных органах поселковых, городских и столичных уровней новых государств. Все производители уже были готовы, поскольку плавно перетекли из Советского Союза, где уже пытались ранее разрешить чебуреки, в новую свою страну. Но, в отличие от тех, советских бизнесменов, эти новые или новые-старые очень надеялись, что, наконец, они смогут развиваться без мелочной опеки государственных органов с постоянным вымогательством взяток. И действительно, первое время, год может быть, представители вымогающих госорганов почти не появлялись. Видимо были озабочены разработкой новых, уже законных способов вымогательства. Надежда спокойно разбогатеть крепла. Но, как мы уже знаем, природа не терпит вакуума. И вот появились они, небритые, с помятыми мордами, с собачьими кличками вместо имён с отчествами, поначалу в грязных и стоптанных кроссовках, производства одесских подвальных кооперативов, и в тренировочных костюмах с широкими красными лампасами того же производственного источника.