Тьере Рауш - Найденыш. «Сказки из темноты»

– Лечить-то я тебя как буду? – уперев руки в бока, женщина сверлила свирепым взглядом то существо, то юношу.

– Я в состоянии раздеться сам! – огрызнулся Ярдар, пихнув было создание в грудную клетку, чтобы наконец встать на ноги. Существо подчинилось, разжало руки и мягко поставило юношу на пол.

– Раз такой умелый, – женщина усмехнулась, – тогда и стрелу сам вытаскивай.

Тут уж существо, издав короткий громоподобный рык, схватило Ярдара за ворот рубашки и насильно потащило вглубь коридора. Подавив улыбку, хозяйка дома скрылась в темноте, а затем вернулась. В руках она несла коробку.

В купальне было темно. Хозяйка подсуетилась, достала из коробка большие белые свечи, зажгла их одну за одной и расставила по полкам, которые Ярдар увидел, едва забрезжил свет. Создание усадило юношу на приземистую скамейку и одним рывком разорвало рубашку, оголив плечи. Хозяйка присел возле Ярдара на колени, взяв одну из свечей в руки, и стала разглядывать вонзившуюся в плечо стрелу. Затем, она без всякого предупреждения, ухватилась за древко и силой протолкнула наконечник сквозь плечо. Ярдар завопил от боли.

– Тихо ты, – пробормотала женщина, – зато она вышла.

Достав из той же коробки черный нож, хозяйка ловко обрезала древко и вытянула остаток стрелы за наконечник со стороны спины. Кровь, только недавно унявшаяся, полилась с новой силой. У Ярдара кружилась голова, он готов был расплакаться как маленький ребенок, но сцепив зубы наблюдал за действиями женщины. Она вынула бутыль с темной жидкостью и плеснула из горлышка на рану. Та зашипела, а юноша закричал, надсаживая глотку. Боль была нестерпимой. Будто в плечо вместо стрелы засунули раскаленную кочергу и вытаскивать не собирались.

– На, брось в воду, – женщина извлекла какой-то красный комочек из той же коробки и протянула его жуткому существо, которое с интересом наблюдало за происходящим. Создание встало, распрямилось и, подойдя к огромной бочке в центре комнатки, бросило этот комочек туда. Послышался легкий шелест и в купальне стало тепло. А от воды, если Ярдару не изменяло замутненное зрение, пошел пар. Уловив озадаченный и вопросительный взгляд юноши, женщина сказала:

– Вода нагрелась. Эцур.

Женщина повернулась к существу. Надо же, подумалось юноше, у этого уродца еще и имя есть. Хозяйка достала какой-то пузырек, велела раздеть паренька полностью, помочь залезть в бочку и вылить содержимое флакона туда. Существо кротко кивнуло, а женщина, бросив хмурый взгляд на обессиленного Ярдара и велев потом приходить на кухню, купальню покинула.

Юноша не знал что было во флаконе, но когда Эцур помог ему уже выбраться из бочки, он чувствовал себя намного лучше. Ярдар почему-то ожидал, что все его раны волшебным образом затянутся, напридумывал себе, что попал в дом самой настоящей колдуньи, которая за минуту снимет всю его боль и страх с помощью зелий и снадобей. Раны никуда не делись, разве только побледнели и перестали болеть. Эцур, до сих пор не проронивший ни слова, молча подал юноше полотенце и чистую рубашку со штанами, которые лежали в той же коробке, которую принесла хозяйка. Будто бы она заранее знала, что все это понадобится.

В огромной кухне, где стены обшиты деревянными досками, а пол выложен темными каменными плитами, в большой белой печи, шумит огонь. В огне, в его жарких объятиях, обволакивающих хрупкую глину горшков с витиеватыми узорами на их шершавых боках, томится нежное куриное мясо в бурлящих сливках, вперемешку с грибами и чесноком. Оттого воздух в кухне густой и ароматный, теплый и нежный.

Возле печи, вдоль стен, стоят несколько высоких кухонных шкафов, чьи дверцы украшали вырезанные на них медведи, волки и убивающие их охотники с арбалетами и мечами. Посреди кухни стоит длинный, грубо обтесанный стол, на котором расставлены глиняные тарелки и кружки. На широком блюде пышут жаром пшеничные лепешки, рядышком – два кувшина, в одном – парное молоко, выменянное у соседки на мазь от болей в спине, в другом – родниковая вода. Вокруг стола стоят разномастные стулья, с мягкой обивкой – изящные, богато одетые дамы на королевском балу; такие же грубые, как и стол – блеклые слуги, прислуживающие этим дамам. Ярдар задрал голову к потолку и увидела гирлянды из пучков засушенных трав и овощей, и кованый канделябр, увенчанный толстыми белыми свечами. Потом он взглянул на единственное, но большое окно в кухне. Незанавешено, с широким-широким подоконником, на котором можно свободно спать, и где было выставлено бессчетное количество банок из цветного стекла. Что в них находилось, юноша не совсем понял, ему показалось, что там были какие-то сухие, сыпучие вещества.

При виде накрытого стола у Ярдара перехватило дыхание. А когда он удобно устроился на одном из мягких стульев и увидел приветливо выглядывающие из жерла печи горшочки, у него жалобно заурчал желудок.

Эцур в кухню сунуться почему-то не осмелился и остался в коридоре. Хозяйки в кухне не было, однако она появилась спустя несколько минут. Пройдя мимо существа, покорно ожидающего чего-то у порога, женщина прямиком направилась к печи, проворно достала горшочки и расставила их на столе.

– Кольцо надень и сможешь поесть, – бросила она созданию как бы между прочим, даже не поднимая на него взгляда. Ярдар же обернулся на Эцура.

– Ты же знаешь как я этого не люблю, – хрипит Эцур, переминаясь с ноги на ногу.

– Тогда проваливай, – пожимает плечами хозяйка, поглядев-таки на существо. Глаза у нее ярко-зеленые, как сверкающие изумруды под солнечным светом. Создание недовольно рычит, роется в бездне своего необъятного балахона, извлекает простое медное кольцо, надевает на указательный палец левой руки. И спустя мгновение перед ними стоит высокий мужчина приятной внешности. Лишь светящиеся желтые глаза и острые клыки, выглядывающие из-под губ, выдают в нем не человека. Ярдар сидел с открытым ртом, разглядывая новый облик Эцура, пока тот усаживался рядом и пододвигал к себе один из горшочков.

– Неприлично так глазеть, – рычит Эцур. Да и голос остался прежним.

– Поешь и уходи, – говорит хозяйка существу. Эцур нахмурился, однако ничего не ответил и лишь приступил к трапезе.

– Меня зовут Ида, – произносит женщина, садясь напротив них, – ты можешь оставаться в моем доме, пока не поправишься, платы я не возьму, однако не за просто так будешь здесь. Нужно выполнять работу по дому и помогать мне с больными. Твое имя?

– Ярдар, – бормочет юноша, пристально разглядывая Эцура, как ему кажется, исподтишка и совсем незаметно.

– Когда ты говоришь со мной, ты смотришь мне в глаза, – холодно говорит Ида, ударив ладонью по столу, от чего Ярдар подпргынул на стуле, – ешь.