Александр Чиненков - Возвращение домой. Повести и рассказы

– На-ка, возьми вот ещё, – протянул он отточенный, как бритва, австрийский штык. – Ежели вдруг что, хоть отмахнуться чем будет.

– Нет, не надо мне никакого оружия! – запротестовал Василий, но родня настояла на своём.

– Мясо, хлебушек порезать, – «увещевала» его Пелагея. – Это ведь не ружьё, стрелять не придётся.

Поддавшись уговорам, Василий взял штык, и родственники успокоились. Очередной раз выслушав наказ и напутствия Ивана Петровича, он поочерёдно обнялся и расцеловался со всеми, после чего уселся в сани вместе с Рубцовым и Комаровым. Возница тут же лихо присвистнул, дёрнул за вожжи, и лошадка резво помчалась по хуторской улице.

19.

Вот уж неделю брели казаки через Башкирию увалами, косогорами, падями, лощинами. Выбившись из сил, останавливались передохнуть и шли дальше. По пути заходили в сёла, но на ночлег их пускали всё реже и реже.

– Ещё пару дней, и жратва закончится, – сказал на привале в лесу Михаил Комаров. – Чем ближе к дому, тем злее люди.

– И я заметил то же самое, – вздохнул Иван Рубцов. – Ладно уж в избы не пускают, понять можно: боятся вшей занесём или украдём чего-нибудь. А вот те, кто мимо на санях едет, почему не берут? Не на себе ведь тащить нас, верно, братцы?

– Ну почему, кто-то и подвозит, – сказал Василий, грея над костром руки. – Как-никак, а Башкирию перешли. До дома совсем маленько остаётся.

– А я погреться в избе у печи мечтаю, – сказал Михаил. – Ладно, покуда морозы терпимые. А вот придавит покрепче, и костры не спасут. Один бок отгорит, а другой отмёрзнет.

Когда казаки вышли из леса в степь, поднялась пурга. К вечеру у них уже совсем не осталось сил противостоять стихии, и Василий перестал верить, что им удастся спастись. Только мысль о доме и упрямая злость двигали им. Он упорно шагал вперёд, шатаясь и падая, и, словно тени, следовали за ним Комаров и Рубцов.

Спасение пришло неожиданно. Силуэт человека вдруг вырос у них на пути, словно он вышел из непроницаемой снежной пелены. Казаки замерли на месте, не веря своим глазам.

Человек что-то прокричал, но они из-за воющего ветра не разобрали его слов. Тогда он призывно махнул рукой, развернулся и пошагал куда-то в сторону. Казакам ничего не оставалось, как последовать за ним. Утопая по пояс в снегу и выбиваясь из сил, они продолжали путь гуськом. Внезапно незнакомец остановился и обернулся.

– Ждите здесь! – крикнул он Василию и словно растаял в пурге.

Иван и Михаил приблизились к Боеву.

– А куда это он? – прокричал Рубцов. – Чего он тебе сказал, Василий?

– Велел здесь оставаться и его дожидаться.

– А ты не разглядел его рыло? – прокричал Михаил. – Он больше на лешака, чем на человека, похож.

– Он… – Василий хотел ответить колкой фразой, но, открыв рот, захлебнулся ветром.

Незнакомец появился рядом так внезапно, словно не уходил никуда. Он махнул рукой и почему-то пошагал в обратном направлении.

– Он что, сам дорогу сыскать не может? – прокричал Рубцов озабоченно.

– И эдак может быть, – отозвался Василий. – В эдаком аду сам Сатана заплутать могёт!

Незнакомец шагал уверенно. Измученные казаки с трудом поспевали за ним. Спустя четверть часа они дошли до какого-то дома. Внутри за столом сидели несколько бородатых мужчин. Они молча потеснились, уступая место вошедшим.

Казаки разделись, перекрестились, глядя на висевшие в углу образа, и присели за стол. Боев поклонился спасшему их человеу:

– Спасибочки, уважаемый, из беды нас вызволил! Век не забудем твою доброту.

В ответ мужчина лишь кивнул, но не проронил ни слова. Василий сел и стал с интересом рассматривать сидевших за столом. Суровые и молчаливые, они походили на казаков, хотя одеты были кто во что, но прилично. Мужчина, что привёл их в дом, хозяйничал у печи. Его лицо показалось Василию знакомым.

– Кто вы? – спросил «спаситель». – Какой чёрт занёс вас в степь в эдакую погоду?

– Мы казаки из первого отдела Оренбургского казачьего войска, – ответил Михаил Комаров. – Возвращаемся домой из Омска, а вы кто?

– То, что вы казаки, я и так вижу, – сказал мужчина, хмуря брови. – А кони ваши где? А где оружие? Наград и тех я на ваших мундирах не вижу?

– Дык мы… – казаки переглянулись, не зная, что ответить.

– Как есть отвечайте, чего замолчали? – забарабанил по столу «спаситель». – Из плена красного бежали или из армии дезертировали?

– Мы энто… – Боев посмотрел на Комарова и Рубцова и, с их молчаливого согласия, продолжил: – Мы не дезертиры и в плену не были. Сдались в Омске всей сотней красным, а теперь вот до дома добираемся.

– Уж лучше бы вы дезертирами были, – сжал в ярости кулаки мужчина. – Тогда, глядишь, мы бы вас и помиловали…

20.

В этот день с казаками больше никто не разговаривал. Им дали по куску хлеба и стакану кипятка, после чего заперли в чулане.

– Хорошо хоть не в хлеву, – сказал Комаров, располагаясь в уголке. – Здесь пусть не изба, но не так уж холодно.

– Э-э-эх, судьбинушка моя, судьбина, – посетовал Рубцов, укладываясь на пол в другом углу чулана. – Шёл себе домой и шёл, а пришёл… Кабы знать, к кому привели меня мои ноженьки. Вроде как на казаков похожие, но не казаки. Хотя и не красные тоже.

– К разбойникам мы попали, браты, – вздохнул Василий. – И атамана ихнего, который нас из степи сюда привёл, я знаю. Его зовут Егор Осипов, он казак из Павловской станицы.

– Ну вот, будем знать, от кого смерть примем, – усмехнулся Михаил. – Знать бы вот только ещё, за что?

– Ему не понравилось, что мы красным сдались, – ухмыльнулся Иван Рубцов. – Сами слыхали слова его.

– А я когда-то Егорке жизнь спас, – сказал Василий. – Он мальцом под лёд на реке провалился, а я вытащил его.

– Вот теперь он пулей тебя отблагодарит за своё спасение, – пробубнил Михаил. – И нас заодно приголубит, чтоб тебе не обидно было.

Василий пожал плечами.

– Помню, он мальцом добрым был, хорошим, – сказал он. – И семью его я хорошо знал. Тоже люди достойные и порядочные. А за спасение своё он меня уже отблагодарил нынче. Не вывел бы он нас из степи, то…

– Да будя тебе хреновину нести! – возмутился Иван. – Ну, вывел он нас, и что с того, спрашиваю? Уж лучше бы я сгинул, чем расстрелянным быть рукой бандитской.

В избе послышались шаги и скрип половиц. Щёлкнул засов, открылась дверка, и в темноте прозвучал громкий требовательный голос:

– Эй, кто из вас Боев будет? А ну на выход, атаман зовёт.

– Видать, и Егорка признал меня, – вздохнул Василий, вставая. – Я здесь свою фамилию не называл и, кроме него, никого не знаю.

Атаман разбойников сидел на своём месте во главе стола, за которым больше никого не было. Когда Василий в нерешительности остановился перед ним, Осипов предложил ему сесть. Боев беспокойно заёрзал на табурете. «Нет, сейчас не расстреляет, – думал он. – Не будет в избе гадить. А вот поколотить могёт. Не былое же вспоминать он меня вызвал?»