Игорь Сотников - Причины и следствия моего Я

Фантаст сделал паузу, чтобы своим временным, через пущенную в ход и в зубы сигарету, задымлением, убедив прослезиться, а, может, даже и достигнув большего – кашля слушателя, тем самым заставить его пробраться мыслью до глубины своих пока что только легких.

– Что же касается меня, – вновь повторился фантаст, – то я назвал бы себя плотью от плоти или, используя технические термины, одним из элементов в общем ряду выпуска 19** года, который, используя терминологию, применимую в данных случаях, будет называться не партией, а, как принято среди людей, поколением 19** года. Правда, надо заметить, что со временем вся эта терминологическая детализированность поистерлась, и грани различий между этими, столь разными одушевленными и неодушевленными продуктами, перестали ощущаться. Ведь взятый на вооружение новый принцип взаимоотношения с миром, где определяющим мир стала приставка «Нео», изменил весь характер взаимоотношений между этими по наличию одного элемента, души, различиями. Так, к изначальному примеру, слово партия из своей товарной неодушевленности давно уже перешло в значение Нео-одушевленного элемента жизни, вобравшего в себя столько много, что иные разговоры, ведущиеся в разрез курса партии, могут привести тебя к тому, что ты перестанешь быть одушевленным, а станешь Неодушевленным элементом жизни. А вот значение слова поколение, наоборот, всё чаще употребляется в значении неодушевленного товара, которые всё больше стали одушевляться, тогда как человек – употребляться и овещеваться.

Эта же приставка «Нео», впитав в себя все передовые помыслы и желания потребителя, окультивировала его, и стала путеводной звездой для него в этом мире потребления, которым теперь он и стал. Так в мире образовался свой новый культ молодости, где теперь правил и заправлял всем страх, как бы не показаться устаревшим, что, в свою очередь, ускорило сроки устаревания продукта до максимального, и теперь зависевшего лишь от зевания потребителя и не зевания поставщика самого продукта потребления.

Хотя, возможно, всё дело обстояло с точностью наоборот, и производитель как раз не давал возможности раздумать и зевнуть потребителю, который оказывался перед свершившимся фактом, и новое поколение продукта, вышедшего на рынок, уже с укором смотрело на его, уже однозначно устаревший гаджет, с которым ходит только самая последняя модель (теперь все девушки признанного за стандарт красоты вида носят свою именную Нео-душевленность). Ну а если ты не хочешь быть самой последней моделью, то тогда просто обязана иметь и фотографировать в зеркало свое надутое одиночество (теперь вам понятно, почему у них губы надуты, они надувшись таким искусственным образом выражают свои природные эмоции) только через глазок этой последней модели поколения Нео.

Но всё-таки все эти Нео-последствия именно и есть следствия, а не причина, и, как я считаю, проблему, как и эту свою дефектность моего поколения выпуска, надо искать в предыдущем времени, где, возможно, и скрыто всё то, что повлекло наш экстренный отзыв, но ввиду невозможности установления истины путем одного лишь анализа, то, я думаю, что, применив свой подход к любому времени, можно будет хотя бы приблизиться к пониманию общих принципов, на каких строится вся эта поколейная круговерть.

А ведь если более пристально, прямо цепляясь за каждое слово, которое есть часто прямое и ещё чаще не прямое отражение сущего – вещи или предмета, то можно многое для себя уяснить. А между тем, всё и так лежит на виду. И если посмотреть на мир с обобщающей точки зрения, то, пожалуй, можно сделать вывод о том, что мир по общей сути делится на две общности, разделенные по наличию или не наличию определяющей их сущности – души. Ну а дальше не сложно составить классификационную модель мира, и всё то, что не обладает этой внутренней отличительностью, душой, тем самым записывается в «что», в вещи. Тогда как те, имеющие при себе эту одухотворенность, имеют право отвечать на вопрос «кто?» и определяются за живое. Естественно, не все организмы находятся на одном высоком уровне развития и исходя из их душевности, а также наличия разума они образуют свои подклассы.

Общий принцип разделения по душевому составу выражается по такой формуле, где живость объекта находится в прямой зависимости от количественной характеристики, широты души (видимо объекты жизни как камни, обладая самими мизерами крупиц духовности (все сущее, имея божественную природу, ясно-понятно, несет в себе частичку его духа) в виду этой количественной несущественности, поэтому столь и затвердели в своей вещественной обездвиженности).

Но раз человек в отличие от вещи имеет в себе душу, то можно предположить, что он находится на более высокой ступени бытия, нежели любая вещь, которая, в свою очередь, если использовать всё тот же подход, можно предположить, что если вещь наполнить душою, то вполне вероятно, она может возобладать жизнью. А чтобы понять большее (которым является обладатель души, человек; за какие такие заслуги – это другой вопрос), нужно обратить свой взор на малое – вещь, и через познание его уже постараться постичь большее – человека. И вот тут-то мы, вооружившись этими знаниями, можем подойти к более детальному рассмотрению этой новой реальности, где за переход от душевного к без душевной вещи теперь отвечает эта новая приставка «нео». Ну а что значит, эта столь ставшая всем известной уже и не приставка, а определяющая основу слова эта сущность «нео»?

Нео в своем значении «новый» – есть прилагательное, но, опять же, не в полном значении прилагательного, а в некотором ответвлении от своего прилагательного предшественника «старый», которое, в свою очередь, тоже исходная прилагательная сущность, возникшая на временных переломах настоящего, которое, будучи существительным, вследствие воздействия на него времени в одно или в потребное для этого мгновение переформатируется в своё временное и востребованное человеком прилагательное (служащее идентификационным ключом).

Но в чём же всё-таки состоит это, главное уже, отличие между старым и новым прилагательными, которые, если не вдаваться в частности, по большому счёту, как раз и отличаются между собой как раз этой приставкой «нео», которая подтекстно несёт в себе отрицание своего предыдущего, хотя будет корректнее назвать, иного состояния вещей. В чём уже видится попытка этой новой условности самоутвердиться, которая, как и всякая условность (любая вещность не зря, а по чьему-то вездесущему велению, имея в своем отступлении букву «щ», а не «ч», не вечна и поэтому называется вещью), видит себя несменяемой незыблемостью.

– И вот я, допустив возможность познать больше через малое, обратил свой взор на вещь. На вещь в прямом и буквальном смысле этого слова. Почему я так говорю? – пустив памятливый дым в лицо Алексу, проговорил фантаст. – Да наверное, потому, что когда я её вытаскивал на всеобщее обозрение, из своего уникального места для хранения, подкладки пиджака, то первое, что я услышал в восхищенных устах зрителей, были слова: «вот это, вещь!» – Фантаст сделал ещё одну значительную и очень тяжкую для своих лёгких затяжку, улыбнулся самому себе и продолжил внушать.