Алик Гасанов - Скотина такая. Рассказы о жизни, про жизнь и за жизнь сборник №5

– Точно все?.. У?.. Не скажете потом, мол, Игорич, пива зажал?.. Всем шашлыка хватило?..

Все благодарят громче, и кто-то даже потешно хлопает себя по пузу, мол, ох, и обожрался же я, Игорич!..

– Ну, ладно… Поверю.. Поверю…, – начальник довольно крякает и грузно встаёт и все начинают шуметь стульями, и «корпоратив» закончился.

…Верочка знает, что сейчас перепуганные официанты соберут большие пакеты с остатками, чего не тронуто из еды (а на столе еды ещё на два таких «корпоратива»! ) и всё будет отнесено в хозяйский «Лексус», и Вера старается незаметно смешаться с толпой и удрать по-быстрее, пока начальник не придумал ещё какое-нибудь поручение для неё.

Быстренько одеваясь внизу в одиночестве, она зло вздыхает, в который раз возмущаясь и рассказывая самой себе, что целых двадцать человек (и она в том числе!) ежедневно работают, пашут, как лошади, так сказать, что бы эта жирная свинья грела своё безобразное тело в турциях и жрала мусси в прагах!.. «А у самого почерк, как у первоклашки, и „приказ“ он пишет через „е“!…» А они с мужем – оба с высшими образованиями – не могут ни то, что машину купить, а Турцию хоть раз в жизни себе позволить.

А потом она с молоком в сумочке двадцать минут мёрзнет на остановке, и рядом притормаживает «Лексус», и Сергей Игоревич, с дымной сигарой во рту, щедро приглашает:

– Подвезти вас, Верочка?

И Вера вдруг неожиданно для самой себя мерзко и кокетливо смеётся:

– Нет-нет, Сергей Игоревич!.. Спасибо вам!.. Сейчас муж подъедет! Спасибо, Сергей Игоревич!.. Спасибо вам!..

****

… – Обделался с лёгким испугом, – не раз потом вспоминал тот случай местный шутник Василич, – так это и называется, по-моему…

…Паша Ковалёв был знатный рыбак. Нет, он был не из тех гавриков с закидушкой*, типа меня. Паша мужик солидный. Спиннингов у Паши пять штук, один лучше другого, с японскими катушками, и костюм водолазный у Паши, и ружей подводных несколько, и пневматика, и с резинкой. Паша если идёт на рыбалку, то едет за город на неделю, с палаткой и мангалом, рыбу привозит – пальчики оближешь. Бывало и осетра припрёт в полтора метра, и кефаль у Паши отборная – не меньше полторашки*, мельче не берёт. И раков Паша припрёт, шо семечек – пять мешков. Мы с пацанами этих раков потом до поносу… Соседи на Пашу не налюбуются. Паша с рыбалки приехал, весь подъезд рыбой обожрётся. Щедрый мужик, и весёлый.

А трудился Паша по вахтам. На Тенгизе* шоферил, денег кучу заколачивал. Завидный жених. Тридцать лет хлопцу, здоровенный, крепкий мужик. И во дворе Пашу уважали. Много не базарит, всё по делу разве. Если Паша сказал, значит не просто сказал, а рот попридержи лучше, и не вякай. Паша бутылку водки выпивает для разогреву только. Кулаки, как чайники. Мухи Паша не обидит, да оно и не к чему. Паша посмотрит только по-доброму, а уже все и примолкнут. Ещё-бы! Вот так вот по доброму на вас кто-нибудь смотрел? Который выше вас на две головы. И тяжелее кило на пийсят. Смотрел? Паше и ругаться не надо. Ухмыльнётся только, и всё. Тыр-пыр, восемь дыр.

…А потом Паша пропал на несколько месяцев, и привезли его ближе к осени. На носилках. Паша где-то в степи, на буровой установке, помогал кому-то из шоферов ковыряться под трактором. Грязюка жирная в полметра, дождик, а Паша с друганом трактор заглохший чинят, лежат под ним, и трактор какого-то чёрта поехал, и переехал гусеницей Пашу поперёк, вдавливая Пашу в грязь, и раздробил Паше кости таза в щепку… Только грязь и спасла-то.

…Привезли Пашу из госпиталя. Весь в гипсе Паша, словно кокон залеплен, из гипса трубочки торчат. И ходит к Паше медсестра, уколы делает, и пролежни растирает камфоркой. Огромадный Паша лежит который месяц уже на диване своём, телевизор смотрит. Дверь у него в квартире не закрывается круглые сутки. Соседи наведываются. Кто супу припрёт кастрюльку, кто из мужиков бутылочку. И очень скоро стали к Паше ходить всяко-разно… Отребье какое-то. Паше пенсию назначили по инвалидности хорошую, а живёт один. Деньги есть, а главное – Пашу медсестра колет морфием. Боли у Паши неимоверные, говорили. И Паша наш теперь законный морфинист. Кто-то натрепал, как видел, что Паша регулярно «шмыгает» себе в вену укольчик, а потом успокаивается, и даже весёлый становится, и потянулся к Паше наркоманский люд. Люди они приветливые, и кушать приготовят, и подушку поправят, если надо, и за «кое-чем» сбегают, а потом посидят коллективом по-тихому, Гребенщикова послушают негромко. Притон у Паши образовался, короче. А наркоши бывают разные. Есть порядочные скромные люди. Ширяется вон гляди себе по-тихоньку, и живёт спокойно. А есть дурачьё. То по-передозу* набуровит, обрыгается где-нибудь в подъезде, и валяется, пока менты не заберут. То, опять же, и сам в историю вляпается, и других за собой потащит, в ментовке всех дружков с потрохами сдаст. Самый паскудный народ наркоманский. Все как один мразь на мрази.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.