Валентин Колесник - Взрастание

Горела и стонала Северская земля. Измученный постоянными гонениями, князь Святослав послал в стан своих врагов своего духовника попа Игнатия, поручив ему говорить от своего имени. Вот как передает древний летописец слова князя: «Вы, родственники жестокие, довольны ли злодейством содеянным? Разграбили мою землю, истребили людей, огнем пожгли хлеб и запасы. Вам того мало? Желаете еще лишить живота меня?». Враги потребовали, чтобы он навсегда отказался от Игоря.

– Нет! Дондеже душа моя в теле, не изменю единокровному! – и снова он отступал, теряя людей.

В Новгород – Северском Святослав ждал помощи от князя Юрия, который, собрав дружину, шел на выручку ему. Но великий князь Изяслав сумел подготовить Муромо – Рязанских князей, и те напали на Суздальскую землю. Юрий Владимирович вынужден был из Козельска вернуться для того, чтоб дать отпор рязанцам. На выручку Святославу князь Юрий послал своего сына Ивана с небольшой дружиной. В этом походе княжич Иван заболел, и, не дойдя до Новгород – Северского, умер. Князь Святослав Ольгович бежал все дальше и дальше, приближаясь к северным пределам своей земли. Его преследовали теперь три тысячи конных киевских воев под командой воеводы Шварна и черниговские дружины Давидовичей. Давидовичи в своей жестокости дошли до крайности. Они объявили, что тот, кто убьет Святослава, получит наделы в Северских землях.

Затравленный, как волк, в почти чужой земле князь с женой, малолетним сыном Олегом, дочерями, с невесткой, женой Игоря, и племянником, сыном Игоря, оказался в Корачеве (Карачев).

И здесь, обозлившись, решил: «Жизнь или смерть!». В лютый мороз, в середине января, с верною дружиной и половцами разбил войска погони. Святослав ушел в лесную землю Вятичей, которая тогда зависела от Чернигова. Из разграбленного половцами Корачева он вначале ушел в Дебрянск (Брянск), потом в Козельск, а из Козельска бежал в Дедославль (Дедилово). Черниговские дружины гнали бы его еще дальше, да узнав, что князь Юрий прислал ему в помощь тысячу белозерских латников, вернулись в Чернигов.

Общее стремление к киевскому столу, общая ненависть и злоба к великому князю Изяславу Мстиславовичу на долгие годы сдружила князя Северского Святослава Ольговича и князя Суздальского Юрия Владимировича.

– Княже, а княже, – уже видно не раз обращался боярин Хвост к Святославу. – Князь Святослав! Аль захворал? Лица на тебе нет.

– А, сие ты Хвост? – приходя в себя от горьких воспоминаний, сказал Святослав. Он огляделся по сторонам, придержал коня, свернул направо, поехал по нехоженой траве меж двух старых дубов.

– Куды ты, княже? – забеспокоился боярин Коснятко.

– Следуй за мной, Коснятко, – сказал князь.

– Поезжай, князь хочет поклониться могиле твоего брата, – мотнул бородой Хвост в сторону пробиравшегося через молодую поросль князя.

– Кажись здеся, Хвост? – спросил князь.

– Не. Вон под тем дубом, – указал воевода.

– Ага, – князь проехал еще шагов десять и остановил коня.

– Вот, как раз то место, – снимая шапку и крестясь, сказал Хвост.

– Здесь, Коснятко, лежит твой брат Устин. Добрым он был воем. Верно служил князю Игорю. Да вот вишь не повезло. Десять лет тому назад прислал его ко мне в Щекавицы брат Игорь с приказом уходить из Киева. Уходили мы, отбиваясь от берендеев. Великий бой был. Много русичей тогда полегло. Твой брат был язвен мечом в левую руку и двумя стрелами в живот и грудь. Долго мы везли его за собой. Вот до сего места. Он просил, чтоб его добили, – князь замолчал, стоял, склонив голову.

– Что было деять? – спросил Коснятко. – Я ведаю, что брат был вельми язвен. Ты, князь, тогды отправил меня в Чернигов.

– Я дал ему попить и отошел к князю, а егды возвернулся к Устину, он был ужо мертвый, – тихо сказал Хвост. – Ведал, что ему недолго осталось жить…. Сам себя пырнул ножом в грудь. Так с тем ножом мы его и схоронили здесь. Схоронили неглубоко. Некогда было рыть могилу, да и нечем. Мечами выковыряли ямку в ней и схоронили Устина. Царствие ему небесное, – перекрестился Хвост.

Князь и воевода развернули коней и выехали на дорогу, а Коснятко остался у могилы брата.

– Тяжко мне, Хвост, ехать по сей дороге. Вельми тяжко вспоминать, яко бегали от Изяслава. Сколь мужей русских мы тогда недосчитались?

– Да нешто только тогды? Кровь на Руси льется каждое лето. Благодарение нашим женам, что рожают нам русичей. Без жен, давно бы на Руси перевелись мужи, – как – то грустно и задумчиво говорил Хвост.

Из леса на дорогу вышел Коснятко, неся в руке совсем перетрухший от ржавчины нож.

– Вот, нашел. Не ведаю, его ли нож аль нет?

– Да буде земля ему пухом, – сказал князь Святослав.

– Может спочинем, княже? Выехали – то еще затемно, а нынче солнце ужо над лесом подымается. Да и что за сон – то в лесу был? То комары, то дым от костра. В наши лета на теплой лежанке сидеть да калачи есть, а мы ужо, почитай, седмицу в пути. Легко таким, яко Коснятко, да нашим отрокам, – кивнул воевода головой в сторону молодых воев.

– Не стонай, Хвост. У тебя еще буести хватит на десятерых.

– Поесть тебе, княже, надобно. Давай на сей лужайке спочинем. Позри, якая божья благодать! – упрашивал тысяцкий князя.

А в лесу и правда была благодать. Пахло привявшей листвой и грибами, от еле заметного ветерка вверху на дубах жестяно звенели листья. Трава была усыпана зелеными и светло – желтыми листьями берез, которые, как невесты, белели среди престарелых дубов – женихов.

– Как раз время, Святослав Ольгович, пожевать чего – нибудь, – настаивал на своем тысяцкий, по – молодецки спрыгнул с коня, взял под узду жеребца князя.

– Чой – то прихрамывает мой Серый? Позрите коня, а я разомну кости.

Молодые дружинники помогли князю сойти с коня, протянули небольшую лагвицу с пивом. Хвост с другими воями отвели в сторону коня, проверяли копыта. Святослав отстранил рукой лагвицу, прикрикнул:

– Не спешиваться. Едем дальше. Ну, что с конем?

– Расковался, – опуская копыто коня, сказал Хвост. – Его – то, касатика, перековывать надобно.

– До Подола дойдет?

– Дойдет, а по каменьям на гору Киевскую ему не взойти. Может поснедаем, княже, – снова за свое взялся Хвост.

– Есть и пить будем у великого князя Юрия Владимировича. Ты, Хвост, ведаешь, якие пироги у него бывают?

Святослав вспомнил, как в конце марта, в пятую неделю великого поста, в том тяжелом году он ехал на пир и совет к Суздальскому князю Юрию Владимировичу Долгорукому в его небольшое сельцо Москву, которое он в это время обустраивал рвами и новыми заборолами. Он вспомнил, как после многих скитаний по вятическим лесам обносился от неустройства, похудел от бескормицы, почти нищий, князь – изгой собирался к Юрию в Москву. Сам по натуре щеголь, любивший и знавший толк в модных нарядах, он дабы не упасть лицом в грязь, доходил до унижения, до выпрашивания, до сделки с совестью, когда готовил себе наряд. Васильковое корзно свое он сберег, а вот шапку и сапоги пришлось выпрашивать у бояр. А сколько пришлось ломать голову над тем, что везти в дар Суздальскому князю. Перетряхнул все свои нищенские сундуки, послал Хвоста к боярам, может что присмотрит, обращался за помощью к хану Тюпраку Осолуковичу, все было напрасно. Он тогда дошел до того, что хотел украсть коня у ханского вельможи, но выручил случай. Этот ханский вельможа сам предложил князю дар для Юрия.