Валентин Колесник - Взрастание

– Не вельми бей, полегче.

– Яко умею, – буркнул холоп. – Вона и вожжи выбрал помягше. Сам зришь, что бью по спине, чтоб мог сидеть.

– Сыне, – склонился над Тимофеем отец. – Ты кричи, кричи, сыне, оно легше буде.

– Не услышит от меня стона толстый боров, – тихо прошептал Тимофей.

Старый Петр сразу сгорбился, стал совсем маленьким, с лицом, как печеное яблоко. По его усам и бороде текли горькие отцовские слезы. При каждом ударе он молитвенно повторял:

– Легше, Митряга. Ради господа Бога, легше, Митряга.

На спине наливались багряно – синие полосы. Тимофей терпел, сжав зубы.

Боярин Хвост на полном скаку влетел в открытые ворота Захарьевого подворья, закричал:

– Эгой! Егде купец Захарий? Вборзе кличьте сюды купца.

Из стайни вышел Захарий. Увидел боярина, отвесил низкий поклон, заулыбался так, что его и без того узкие, заплывшие жиром глаза, казалось, совсем закрылись.

– Здрав будь, боярин Хвост! – приветствовал боярина купец. – Рад зрить тебя в добром здравии. Забыл, вовсе забыл, великий боярин старого Захарку. А яко здравие князя Святослава? Князю понадобились иноходцы? Кого перевозить? Хворого аль усопшего? – тараторил без умолку Захарий.

– Погодь горохом – то тарахтеть. Ненадобно князю кони. Князь Святослав Ольгович вборзе буде на твоем подворье. Ему надобно перековать коня. Мигом найди кузнеца!

– Нет, боярин, у меня кузнеца. Тот поганец, что был, сгинул. А более никого нету. Невыгодно держать кузнеца. Одно тебе беспокойство.

– А Тимофей? – вставил слово молодой холоп Мартемьян.

– А ты пошто, здесь уши развесил? Иди чисть стайню, – крикнул на Мартемьяна купец.

– Негоже Захарка так – то деять. Клич сего Тимофея.

– Да якой из него кузнец? Он был унотой у язычника, – изворачивался Захарий.

– Клич Тимофея! – уже грозно прикрикнул боярин Хвост.

– Эй, Митряга, – закричал Захарий. – Отпусти сего татя, чтоб его поганые половцы съели!

Тимофей поднялся, сел на колоду. Отец подал ему ковш воды. Юноша часть воды отпил, остаток выплеснул себе в лицо. А старый макал в туесок кусок полотна, осторожно протирал спину сына.

– Отче, – хрипло сказал Тимофей, – сие же для Соколика зелье.

– И Соколику останется. Тебя кличет Захар. Боярин якой – то приехал.

– Тимофей, ты долго будешь валандаться? – крикнул Захарий.

Тимофей, не одевая рубаху, подошел к Захарию и боярину, вклонился, спросил, глянув исподлобья на купца:

– Пошто кликал?

– Вмиг наладь все для ковки. Подкуешь коня князя Святослава. Да зри у меня, чтоб было все лучше, чем у киевских кузнецов.

– Да не уж – то ты не ведаешь, Захарий, что мой Тимофей гораздый кузнец, что он лучше всех подковывает коней, – гордо проговорил подошедший Петр.

– Ведаю, якой он кузнец. Князю ведь подковывает коня! Готовь все, князь торопится, – глянул сурово купец на юного кузнеца.

– А ты сможешь подковать коня? – спросил Хвост.

Тимофей по – доброму улыбнулся боярину, сказал:

– Коль найдешь якой изъян, дозволю голову мне отсечь.

Боярин хмыкнул.

– Ненадобна мне твоя голова. Знать, горяч ты, молодец. Вона яко тебе спину подковали. За что сие?

– Не прогневайся, боярин. Тимофей спасал от волка овец нашего благодетеля Захария, и малость повредил коня. Вот такую малость, – показал пальцем Петр. – Вот за сие и повелел он хлестать Тимофея.

Что – то еще говорили между собой Петр и Хвост. Тимофей не стал слушать их, а пошел к кузнице.

Он, сколько себя помнил, якшался с покойным кузнецом Живославом, старым бобылем и язычником. Живослав ни разу не ходил в церковь, а каждый год перед пасхой уходил в лес приносить жертву Перуну и Волосу и через неделю возвращался исхудавший, ободранный, одичавший.

Никого Живослав не пускал в кузницу. Только Тимофей мог с утра до вечера крутиться возле кузнеца. Вначале раздувал горн, шевелил угли, подносил то клещи, то молот. Потом Живослав допустил его к наковальне. В тринадцать – четырнадцать лет Тимофей уже умел не только выковать шворень для двери или сошник, но ковал рало, меч, нож. А поставить подкову коню он даже любил и делал это ничуть не хуже, чем сам Живослав. Единственное, что не получалось у него, – это тянуть проволоку для колец кольчуги. Язычник обещал и этому научить его, да не успел.

Когда в очередной раз Живослав ушел в лес и не возвратился, Тимофей с молодыми холопами ходил искать его. В дальнем лесу за Лыбедью они нашли полуразложившийся труп кузнеца с половецкой стрелой в груди. Говорили, что это дело рук половцев, которых привел на Русь великий князь Юрий Владимирович. С тех пор Захарий закрыл кузницу. Он разрешал Тимофею в особых случаях постучать молотом. Сначала купец хотел заставить работать в кузнице Тимофея, но Петр настаивал на том, чтоб через два года Захарий считал, что вся купа ему выплачена. Хитрый купец не хотел лишиться выгодного работника и подыскивал себе кузнеца подешевле.

Весенним лебедем заскрипели закопченные черные ворота кузницы. Голый по пояс Тимофей разжег горн, подсыпал углей, покачал ручку мехов. Когда угли раскраснелись, бросил в горн две подковы и вышел на солнышко ожидать князя.

В сопровождении нескольких бояр на подворье въехал князь Святослав Ольгович. Захарий, отмахнувшись от ходившего за ним высокого худого гостя – свиона, низко, как позволял его живот, поклонился князю.

– Здоров будь, княже Святослав Ольгович, – приветствовал он его. – Рад зрить тебя в добром здравии.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.