Елена Костадинова - Опасная привычка заглядывать в окна

– А где ж мне еще быть, после командировки, как не у Ярового, сидим тут….

– Пьем, – закончил за меня главный.

– Ну, что ты, Илья, – какое пьем. Я было хотел сказать про внезапную валеркину болезнь, но почему-то передумал.

– Ладно, лишь бы завтра вовремя пришли и трезвые, как ты съездил? – сменил Илюша тон на деловой.

– Хорошо, – самым своим честным голосом сказал я, – меду поел, чаю попил. А что?

– Да ничего, материал ко вторнику чтоб был.

– Будет, куда он денется.

– Новый анекдот слышал?

– Небось, нет – ухмыльнулся я, наш главный где-то добывал новые анекдоты, скорей всего в интернете, а так как вкус у него был отменный, я приготовился посмеяться, и тут на том конце в комнате главного раздался голос его жены Ольги. Слов я не разобрал, но Илюша тут же закруглился,

– Завтра расскажу, пока.

Я положил трубку и глянул в удивленные Валеркины глаза. Я и сам был в шоке – так спалиться, так себя выдать! Так проявить свою заинтересованность, да что ж он нас за дураков держит? Никогда, подчеркиваю, никогда наш главный редактор не звонил никому из нас, чтобы узнать, выполнили ли мы задание, тем более в полночь. Все обычно шло в рабочем порядке.

– Валер, у меня чувство, что меня используют втемную, – озвучил я то, что ощутил после разговора с главным.

Понедельник. Фильм ужасов от гражданина в черном костюме. Наш честный мент. Мой город и моя редакция. Цирк приехал. Пожар в микрорайоне Солнечный. Какая же я сволочь!

Никаких побочных явлений Валеркино вчерашнее умирание не имело, и на работу мы явились вместе, бодрые и веселые. В шесть утра нас разбудил звонок тети Люси, и мы успели оба принять душ и нормально позавтракать.

Часов в десять в редакцию пришел посетитель в старом, но опрятном черном костюме и ветхой голубой рубашке, застегнутой под горло. Посетителю было за шестьдесят. Говорил он очень логично и убедительно. Выслушивать его пришлось Валерке, я писал материал. Я тоже слушал, вполуха, иногда откидываясь в кресле и проверяя текст на мониторе. Посетитель сидел ко мне спиной. Через пять минут его рассказа я перестал набирать и только смотрел на Валерку поверх головы посетителя, удивленно подняв брови.

То, что рассказывал гражданин в черном костюме, было слишком необычно, чтобы продолжать работать.

– Я живу напротив детского садика, и уже полгода наблюдаю, как из садика пропадают дети. – первой же фразой огорошил нас посетитель.

Валерка тут же записал фамилию и адрес старика, номер садика, сделал еще пару пометок, а потом отложил ручку и стал просто слушать, уже не перебивая.

Итак, за эти полгода Иван Степанович, как представился посетитель, насчитал шесть детей, которых увели в больницу, находящуюся рядом с садиком и которые уже не возвращались.

– Чтобы увести детей с игровой площадки всегда повод находится. – монотонно говорил посетитель, – дети есть дети, играют, падают, разбивают лбы и коленки до крови. Поэтому плачущих малышей и ведут в больницу, чтобы, якобы, залить ранки йодом. Но я НИКОГДА, – подчеркнул голосом Иван Степанович, – не видел, чтобы детишек из больницы приводили обратно. Хотя нарочно сидел у окна – я живу на первом этаже и давно на пенсии – и ждал, когда же приведут ребенка с оранжевым пятном на коленке, уже успокоившегося.

Речь посетителя лилась как по писанному.

А вот дальше дедок сказал то, что позволило нам с Валеркой, застывшим в креслах с отчетливым ощущением мурашек на макушке, расслабиться и перевести дух. Иван Степанович сказал, что после таких случаев, ночью, он видит, как к воротам садика подъезжает фургон и, постояв недолго, на большой скорости мчится в аэропорт. В этом фургоне, конечно, внутренние органы детей, тех самых, не вернувшихся. Их в аэропорту грузят на самолет и отправляют за границу.

Валерка, прочистив горло, еще сдавленное волнением, попытался уточнить и воззвать к логике старика,

– Но ведь детей ведут к больнице, значит, и фургон должен подъезжать к больнице…

Это уточнение взволновало посетителя, он заерзал на стуле и впервые повысил голос, до сего момента звучавший монотонно и убаюкивающее.

– Вы должны этим заняться! Я всегда читаю вашу газету и знаю, что у вас мужественные журналисты, которые напишут правду.

– А вы не пытались уже кому-нибудь пожаловаться на это… – Я замялся, подыскивая подходящее слово.

Иван Степанович ответил мне, и наши невысказанные подозрения, которыми мы просто не могли поделиться друг с другом, пока не уйдет посетитель, подтвердились.

– Да. Я писал заявления в прокуратуру, но там их кладут под сукно. Так же, как и мои заявления о том, что мои соседи Савченко поставили возле моей стены специальную установку, которая регулярно облучает меня лучами.

– А… – только и смог выдавить я, переглянувшись с Валеркой. Тот встал и, пожимая посетителю руку, с минуту уверял его, что сей же час начнет заниматься этим важным, государственно-важным делом. От сдерживаемых эмоций на губе Валерки образовались капельки пота.

Впечатление от посетителя мы, не сговариваясь, решили смыть алкоголем. И Валерка, громко отдуваясь и нервно хихикая, полез в шкаф, где на нижней полке за старыми подшивками нашей газеты, стоял початый коньяк.

Да. Редакции часто посещают сумасшедшие. Но каждый раз для нас это неожиданность. Мы расположились за валеркиным столом, сдвинув монитор, и полчаса смывали впечатление и предавались воспоминаниям. Так, мы вспомнили, как целых три года ежемесячно редакция получала заказные пакеты от одного графомана, у которого, кроме графомании, была еще и патологическая ревность. В своих многостраничных письмах он описывал, как ему изменяет жена с летчиками ближайшего авиаполка. Надо сказать, описывал однообразно, без изюминки.

Еще нашим постоянным посетителем был Коля-поэт. Иногда, под настроение, и за три литра пива, мы ставили в очередной номер его «стих», переработанный нами до полной неузнаваемости, но за Колиной подписью. Ну, не могли же мы, в самом деле, пустить на страницы нашей газеты такие, например, строчки: «Гонимый я северным ветром шагал, мороз задирал мои уши». После этого шедевра, кстати, Коля-поэт был переименован в Колю-гонимого.

Пока добивали коньяк, решили, что Валерка двинет в аптеку, куда коммунары сдавали травы, а я, после того, как напишу «сладкую сказку», пойду к нашему «честному менту».

Я сел в маршрутку и, выйдя из нее, позвонил по телефону.

– Капитан Гончаренко слушает.

– Володька, мне нужна консультация…

– Это мы запросто – где, когда, почем?

– На скамеечке посидим, зарплата не скоро, а я тут еще Валерке проиграл.

– В очко?

– Бери выше – в интеллигентную филологическую игру