Сергей Ильичев - По зову волхвов: современные сказки для взрослых детей

И тут он заметил, что несколько всадников с раскосыми глазами уже взяли его в кольцо.

От количества драгоценных камней и золота, увиденных Германом в шатре половецкого хана, стало рябить в глазах. Его резко толкнули в спину, давая понять о необходимости преклонить колени, что он поспешно и сделал. А когда поднесли чашу с кумысом, то он не пригубил кумыс, как это делали русские пленные князья, отдавая дань уважения обычаям половцев, а от мучавшей его жажды выпил всю чашу до дна.

Сам хан сидел на узорчатом и обрамленном драгоценными камнями, троне в шелковых шароварах, скрестив ноги. Он поприветствовал монаха легким поклоном головы, внесли деревянную скамью, и Герману было предложено присесть. Хан же еще некоторое время улыбался, разглядывая лик уруса в монашеском одеянии.

Увиденное золото буквально покорило монашка, а вскоре его даже немного развезло от выпитого. Герман уже не обращал внимания на восточный этикет и сдержанность, не говоря об ограничениях в еде, которые налагались на него священным саном. Смеясь, выхватывал он с принесенных тарелей самые крупные куски мяса, и заглатывал их, почти не разжевывая. Но, правда, в один миг же и протрезвел, услышав тихий, но властный голос хана.

— Ты кто? И с какой целью пришел в мой дом?

— Я приехал подготовить приезд младшего сына великого князя Даниила, — начал Герман.

— Нам сообщили, что он покинул княжеский терем, — продолжал хан. — Но о том, что идет к нам с посольством, того не сообщалось. А потому, что еще ты можешь сказать, чтобы я сохранил тебе жизнь?

— Я думаю, что он везет вам некое предложение…

— В чем же заключается его суть?

— Возможно, это будет предложение о его женитьбе на одной из ваших дочерей, — робко сказал Герман.

— Ты не угадал, монах. Хотя бы потому, что все мои дети — мальчики и будущие воины.

— Но ведь куда-то же он едет? — сказал Герман, все еще пытаясь сохранить к себе интерес половцев.

— В каком именно направлении движется его обоз? — снова поинтересовался хан.

— Десять дней назад они пересекли воды Великой реки и пошли на восток.

«Взять в полон сына великого князя — это лакомый кусок, — размышлял половецкий хан. — Потом можно будет разговаривать с великим князем уже иным языком. Но одновременно с этим хотелось бы знать, куда и с какой целью едет княжеский обоз».

Хан рукой подал знак монаху, чтобы тот встал.

— Ты поедешь с моими людьми, — начал хан. — Поможешь им найти княжеского сына, а в награду от меня получишь жизнь. А если ты нас обманул и здесь лишь в качестве соглядатая, то я тебе не завидую. Пока ступай, выезжаете на рассвете.

Герман понял, что торжественный прием окончен, как только двое рослых охранников, взяв его под руки, буквально вынесли из шатра. Затем бросили в какой-то хлев, предварительно связав по рукам и ногам, а поутру летучий отряд, облаченный в овечьи шкуры, с кривыми саблями и колчанами за спиной, на отменных лошадях, скрылся в тумане.

Княжеский обоз вот уже несколько дней как продолжал свой путь. Места, которые они пересекали, нынешним языком обозначались бы как лесостепь, а потому были полны зверя и птицы. И княжич даже подстрелил из лука несколько крупных дроф, чему был очень доволен.

Любомир же больше интересовался травами, которые встречались им по пути. В частности, увиденной травой девясил, любящей влажность, а это свидетельствовало о том, что где-то рядом обязательно должен быть некий источник, а возможно, и поселение.

— И что это за девясил такой? — размышлял Радка, разглядывая растение. — Трава как трава…

— Богатырь, — отозвался Любомир, — а того не знаешь, что девясил — это трава, которая располагает не только целебной силой, но и священной в том значении, что изготовленные из нее напитки способствуют продолжению рода. Хотя для тебя сие пока не столь важно…

— Ты говори, да не заговаривайся, — забубнил Радка. — Лучше сказывай, как этот напиток готовится.

— Тогда слушай и запоминай, — начал Любомир. — Корни и сам стебель девясила раздавливаются и заливаются чистым медом, после чего оставляются для брожения. Затем мед добавляют снова, и брожение продолжается. Но и это еще не все. Перед тем как его испить, обязательно нужно добавить немного воды из освященного родника…

Договорить им не пришлось, так как впереди показался широколиственный лес, что стоял на склонах уходящей вдаль балки. С высоты хорошо была видна густая зелень дубравы, в сторону которой княжич и приказал держать путь.

Как только обоз въехал под тень кряжистых дубов, княжич приказал остановиться и попросил Радку попробовать отыскать источник и напоить лошадей, если будет такая возможность.

Радка вместе с Любомиром отправился на поиски людей и воды и вскоре нашли старика, а также нескольких женщин, обступивших одно из жилых строений. По доносившимся крикам стало ясно, что идут роды, а вскоре они услышали и звонкий крик народившегося младенца.

Однако же смутило их следующее. Они увидели, как три старухи вошли в дом, но вскоре вышли и быстрым шагом направились в сторону рощи. В руках одной из них был небольшой сверток.

— Не иначе как умертвить хотят дитя? — высказал предположение Радка.

— Не должно, но давай на всякий случай незаметно проследуем за ними, — предложил Любомир, и они оба, вслед за старухами, шагнули в густые кусты.

Через несколько шагов они увидели небольшой ручей, на берегу которого горел костер. Одна из старух уже стояла по колено в водах стремительного ручья и в этот самый момент опускала новорожденную кроху в воду со словами:

— Бог отделил эту безгрешную душу от Себя, как зерно единого колоска, как пшеницу от снопа, и теперь это зерно летит в жизнь, чтобы потом вернуться к Нему.

Вот она подняла младенца над собой, показывая его Небу, а затем снова погрузила в воду… И после третьего погружения передала чадо второй старухе, а та, также трижды, пронесла его над огнем костра.

— Это что же такое? Почти как в вере христианской, — произнес Радка.

— Скорее всего, это христиане частично переняли рисунок более раннего ритуала, знаменующего собой очистительное начало прихода человека в Божий мир и посвящения его Творцу. И это, кстати, объясняет, почему ни в воду, ни в огонь нельзя плевать или как-либо загрязнять землю.

— Надо возвращаться, а то княжич, поди, обеспокоен нашим столь долгим отсутствием, — предложил Радка, и вскоре они были уже у места, где оставили свой обоз.

А когда рассказали княжичу о рождении и посвящении мальчика Творцу, то Даниил неожиданно сам принес в селение и передал женщинам немного серебра, а для будущего воина, как бы в дар и на память, свой небольшой кинжал.

И еще на день наши путешественники, не желая обидеть гостеприимных хозяев и разделяя с ними радость рождения будущего защитника и кормильца, вынуждены были задержаться в селении,