Сергей Ильичев - По зову волхвов: современные сказки для взрослых детей

Утром старик обещал показать им исток того самого священного ключа, откуда исходил ручей, в котором и освящали малое дитя.

Ключ, который они вскоре увидели, бил из земли этаким фонтаном и поднимался почти на метр над поверхностью земли. Более того, ниспадающая вода падала точно в огромную, ладно скроенную деревянную лохань и буквально вся в ней бурлила.

А вокруг сидели те, кого в народе называли бы сирыми и убогими. Большей частью это были древние или тяжелобольные люди, очевидно даже израненные кочевниками, а значит, им уже более не нужные. Немощные прикладывали к пораненным или больным частям своего тела смоченные в воде куски ткани и ждали… Ждали возможного исцеления.

Даниила удивило, что на этом клочке суровой и Богом забытой земли каким-то чудом круглый год вода истока была теплой, точнее сказать, земля была теплой, а вода так просто горячей, отчего никто и не нырял в саму купель, боясь свариться. Этакий горячий оазис в степном обрамлении.

Даниил отдал повод коня Радке, а сам медленно пошел в сторону источника.

Видя богатое облачение княжича, народ не склонился перед ним, как этого требовал обычай. И не потому, что не ведали о том или проявляли неуважение. Нет! Наоборот, они с мудрым бессильем и радостным состраданием взирали на еще одно божие создание, которому Господь попустил оказаться в этих местах и которому, очевидно, потребовалась помощь Матушки-Природы, пусть даже незнакомец им и не ровня.

И тут Даниил каким-то внутренним чутьем сам стал снимать с себя богатое и дорогое облачение. Любомир был уже рядом с платом в руках и сам стал обтирать платом, смоченным в воде священного ключа, молодое тело княжича, который, закрыв глаза, вдруг почувствовав ранее никогда не испытанное им умиротворение.

А когда открыл, то увидел, как этим голым, слепым и хромым людям роняли плоды птицы, своим оперением более похожие на ангелов. И еще он понял, что зимой здесь не бывает стужи, а летом — зноя. И что даже исцелившиеся люди все одно продолжали оставаться у этого ключа, помогая тем, кого Господь снова и снова приводил к ним.

— Может быть, это и есть Белогорье? — спросил он у Любомира.

— Нет, княжич, скорее всего, это его преддверие, к тому же нам, как ты сам говорил, нужно будет преодолеть еще горные перевалы…

— Жаль, я бы остался здесь и помогал этим несчастным, — произнес Даниил.

— У тебя вся страна таких же израненных и обездоленных, и всем им ты должен будешь стать любящим и заботливым отцом, — произнес в ответ Любомир.

— Еще никто не отменял право старшего в семье, а у меня таких два брата… — пробурчал в ответ Даниил, хотя и понимал, что Любомир прав.

Ближе к вечеру, они вернулись в селение и были поражены увиденным: все женщины были убиты, а от их скромных лачуг осталась лишь зола, да еще едкий дым этого пепелища, гоняемый ветром.

Даниил пошел искать младенца и вскоре увидел его мать, пронзенную стрелой. Он склонился над ней и стал осторожно переворачивать, а перевернув, увидел и живое дитя, все также припавшее к материнской груди и теперь смотревшее на княжича распахнутыми глазами. Даниил осторожно взял его на руки и пошел в сторону обоза.

Вскоре туда же подошел и Любомир. Он рассказал о том, что нашел умирающего старика, а тот перед смертью успел сообщить, что убийцы были половцами, и то, что они искали княжеский обоз, а главное то, с ними был человек с крестом на груди…

«Неужели Герман половцев привел?» — подумал опечаленный услышанным Даниил, а потом попросил Радку вместе с Любомиром похоронить тех, кто своим молчанием не только их не выдал, а, пожертвовав собой, спас им сегодня жизни.

Потрясенным случившимся был и Радка. Одно дело битва или осада, а тут лишить жизни стариков. Богатырь сам опустил каждое тело в выкопанную могилу, а после того, как засыпал убиенных землей, принял из рук княжича грудного младенца и уже не смог сдержать своего справедливого негодования.

— Княже, — обратился он к Даниилу. — Я так понимаю, что половцы тебя ищут. Неспроста эта. Но и бегать от них не след, есть тут у меня одна задумка…

Вечером на высоком берегу реки был хорошо виден огонь костра, а на его фоне княжеские кони и обозная телега. Река, на берегу которой стоял обоз, не сказать что была широкой, но достаточно глубокой и с сильным течением. То есть со стороны реки княжеский обоз был как бы защищен. А с противоположной стороны и вдоль всего берега расстилалось поле, что давало хорошую возможность для боевого охранения.

Ырка обнаружил половцев еще до того, как большая часть отряда спешилась и теперь ползком стала подбираться к месту стоянки княжича.

Об этом он и сообщил Даниилу, а уже после этого Радка вместе с Любомиром за их спиной подожгли сухую степную траву. Огонь мгновенно растекся и половцы оказались в огненной западне. Палимым набегающим огненным валом, им пришлось встать и уже в полный рост бежать к княжескому обозу, размахивая своими кривыми саблями и не ведая того, что стали для Радки и Любомира хорошей мишенью.

Те из половцев, кто успел-таки добежать до телеги, где они надеялись застать сына великого князя, неожиданно обнаружили, что на берегу реки, кроме них, никого более и нет. Но и это было последнее, что они успели понять, так как тут же были поражены меткой стрельбой наших лучников. Оставшиеся в живых сами бросились с высоты берега в воду, да и не выплыли. Таким образом, за эту ночь половцы лишились большей части своих воинов. Однако в числе оставшихся в живых был шаман. Именно он, дождавшись луны следующей ночи, отъехал в поле и, опустившись на колени, неожиданно стал выть по-волчьи. И вскоре стало хорошо слышно, как ему начали подвывать голоса волков.

— Что это? — спросил, услышав волчий вой, встревоженный княжич у Любомира.

— Половецкий шаман, — вместо Любомира ответил ему Ырка.

— А почему он воет? — продолжал вопрошать Даниил. — Оплакивает своих погибших?

— Нет! — отвечал уже Любомир. — Если я все верно понимаю, то таким образом он призывает себе на помощь волков. И как это я подзабыл, что половцы считают своим тотемом волка и поклоняются ему.

— И что из всего этого следует? — снова спросил своих спутников Даниил.

— Против стаи волков нам даже Ырка не сможет помочь, — начал Радка. — С оставшимся десятком половцев мы бы могли еще посражаться, но если в это время волки набросятся на лошадей, то лишат нас возможности дальнейшего передвижения.

— И что же нам теперь делать? — продолжал допытываться княжич.

— Можно оставить обоз и уходить на лошадях, — продолжал Радка, все это время не расстававшийся с младенцем.

— А я уже постараюсь сделать так, чтобы они не разграбили обоз, — предложил Ырка.