Терентiй Травнiкъ - Странница страница. Стихотворения

И больше не было живого.
Перо скрипело, как петля.
В проеме брошенного дома,
Объявленная вне закона,
Застряла только буква «я»,
Дерзнувшая назваться словом…
Неужто этим «я» был я?

И невозможно не понять
Ту часть строки, что искривилась,
Пытаясь новую начать
Строку – за просто так, за милость.

Сыграть по-новому привычку —
Исправить путь, проделать лаз.
И – сдав экзамен на отлично —
Сказать себе: последний раз!

Собрать все силы и прорваться.
Встать на ноги и сделать шаг.
И никогда не признаваться,
Что еле вытянул «пятак».

Забыть и следовать удаче
Наперекор враждебным «нет».
Скажи, а можно ли иначе,
А можно ль вообще иначе
Почувствовать свой тон и цвет?

Без боли и без напряженья
Из жизни выхватить кусок,
А не цедить в изнеможенье
Свой заработанный глоток…

И тысячи миров упали
С мерцаньем звёздным на ладонь.
Не ваш я! Почему я с вами?
И внемлю вам, и слышу строй

Небесных сфер, теней незримых…
Душа нездешняя гостит.
Душа, рабыня властелина,
Любви полна, в любви – скорбит.

Зачем? Откуда эти слёзы?
В мольбе к невидимым мирам.
Так выразить себя непросто,
Доверив суть вещей словам!

Молчанье! Знаю, ты – всесильно,
Тебе несу свой дар словес.
Готов поэт стать снова пылью —
Во имя Царствия Небес.

Стать точкой, росчерком словесным,
Стать буквой, звуком, наконец.
Благословенному – есть место.
Я снова сын . Прими, Отец,

Мой дар немого покаянья.
Лишь сердце я не смог смирить…
Его незримое дыханье —
Бессмертьем названная нить.

Пока способна слышать слово
Душа, бессмертная душа,
Пока взалкающая воля
Ведёт её сквозь безвременье —

О Боже! Как же хороша
Она – Небесных сил творенье!
Вобравшая в себя и крест
Материй пагубного плена,

И плоти плач в объятьях тлена,
И дух, ниспосланный с Небес…
Душа, я зрю тебя, как птицу
В лучах вселюбящей любви.

Какой строкой начать страницу,
Чтоб с милостью Господней слиться
И в волю Оного войти?..

Я в женщине не встретил счастья,
Но лишь сочувствие в делах.
Таков мой путь, и я не властен
Печать исправить на руках.

Мне одиночество сулила
Хозяйка – левая ладонь.
Течёт рекой неторопливой
По ней предначертаний боль.

Но – вопреки – живу надеждой,
Что та, чей облик неземной
Меня, бродягу и невежду,
Допустит в мой земной покой.

Стихи не скоро пишутся,
Стихи не скоро портятся,
Стихи – не периодика,
Не смена, не волна.

Найди их. Переписывай.
Так принято, так водится.
Читай и перечитывай
Явление СТИХА!

Чего-то нет ни в этом утре,
Ни в продолжении его.
Безмолвное движенье суток
И ровным счётом – ничего.

Всё неизменно – шепот шторный
И мерный бой от Le Roi.
Чего-то нет ни в этих звуках,
Ни в этих утренних стихах…

Замечтался и вышел из тела
И с нелепой улыбкой стою.
Никому до меня здесь нет дела,
В этом русско-рязанском раю.

Не научен был превозноситься,
Крылья тоже носить не умел.
Вот и встал, как заблудшая жрица,
На её, истуканий, манер.

То ли поле до неба, то ль небо
Придавило тучнисто поля.
Ох, Рязанщина, кем бы я ни был,
Здесь на всё только воля – твоя!

И тесёмные вёрсты дороги,
И берёзный налёт в край полей…
Что мне ваши долги и тревоги
Там, где вера – себя же верней!

Всё стало сразу бесполезным —
Визгливость ссор и немь обид.
И первоочерёдность места,
И затрапезный внешний вид.

Всё стало сразу неуместным,
Никчёмным, на пустой манер,
Как неудачное из текста —
Зачитанное, например.

Фасадной готикой сковалось
Всё – неприязнь и сплетен рой…
Смолой еловою дышалось
В тот день и клеилось слезой.

И тишина в ушах звенела,
И был приветлив катафалк…
Былое, до тебя ли дело,
Когда услужлив тлен? И прах,

Необратимо молчаливый,
Некажа бледного лица,
Дыханьем хладным из могилы
Встречает нового жильца…

Где-то там, за кадильным туманом,
Среди рощи горящих свечей,
Я, зарёванным став истуканом,
Надрывался о доле своей.

И, пронзая себя троеперстно,
По-мытарски, дробя кулаком,
Я вздыхал тихим струнам из детства,
Я внимал этим струнам из детства
Пересохшим, промоленным ртом.

И куда-то исчезла канонность,
Будто сдёрнула ризу земля…
И святой, отодвинув условность,
По-отцовски глядел на меня.

Потому что когда-то настанет
Этот день, а значит, и час:
Время биться в тебе перестанет,
И расслабится воля на раз,

Силы жизни, вращаясь по кругу,
Как в воронку устало стекут,
Даже рукопожатие друга
Дрогнет, словно последний редут;

Потому что уже приготовлен
Лунный саван с рожденья тебе;
Потому что такое должно быть
С каждой жизнью, – так, значит, в судьбе

Есть зарубка на выход из строя,
Есть последний удар в барабан.
И – торжественный шаг с поля боя,
Вечным благом дарованный нам.

Осенняя ночь – отрада и горечь.
Растёкся тягучий каштановый мёд.
Осенняя ночь… Чего ни попросишь
Услужливый дождь непременно прольёт.

А просишь немного – горячего лета,
И чуточку меньше – бодрящей весны.
Что нужно для полного счастья поэту?
Покоя кусок и глоток тишины.

Жизнь прожита, и песня спета,
И – как обычно – без ответа.
Как верно это!.. Верно это.
Непостижима жизнь… Поэту

Не угадать, не разгадать
Её неявные приметы —
Стихом любовь не описать.
Стихом любовь не пролюбить,
А лишь прожить, а лишь… прожить.