Лия Шатуш - Обратимость

Все, что мне довелось узнать, это то, что они не называют себя организацией и не принадлежат ни к какому властвующему высшему органу, но ведут совершенно самостоятельную деятельность, готовую развалиться, как только в ней отпадет надобность. Они называли себя обществом, образованным на добровольной основе и поддержку, видимо, черпали только из своих резервов. Неизвестно, были ли у них сношения с другими обществами у нас или за границей, но вся деятельность нашего общества хранилась в торжественной секретности. К моему удивлению общество не включало в себя огромное количество служащих и не обладало большим размахом. Все люди, которые там работали, имели личную доверенность и были проверены временем. Только мой отдел оказался самым открытым для доступа и самым большим. Сюда можно было попасть так же, как попала я. Здесь и работало большинство людей, которые занимались обработкой огромного количества поступающей информации не несущей в себе особо никакой важности.

Ну что ж, я не теряла надежды и верила, что меня должны были продвинуть вверх, туда, куда имели доступ лишь немногие. Это звучало чопорно и самоуверенно, но если уж я задавалась целью, то достигала ее, как правило, от природы обладая силой воли и стремлением.

Следует обратить внимание на еще одно событие, которое не могло пройти для меня бесследно и которое, наверное, и помогло продвинуться выше.

Ко мне подошла однажды Тэсс, секретарь, под началом которой я находилась и попросила пройти за ней. Она передала меня другому человеку, которого я ранее не видела и мы пошли дальше по кулуарам, одинаковым и серым. Я не решалась спрашивать куда меня ведут, тем более что тот, кто меня вел, имел слишком серьезный вид, совсем не располагающий к вопросам.

– — Проходите и садитесь на стул – сказал он мне, пропуская перед собой. Я вошла, и он захлопнул дверь за мной. В комнате имелся один единственный стул, более не оказалось никакой мебели, только в стене за стеклом находилась еще одна маленькая комнатка. Тут же вошли другие люди и молча стали крепить ко мне какие-то приборы с проводами. Я испугалась и осведомилась что они делают.

– — Не бойтесь. Вам сейчас будут задавать вопросы, надо успокоиться и отвечать на них. Это все ваши труды. Ладони мои похолодели, я чувствовала, что бледнею, но совершенно беспричинно.

«Допрос» начался. От неожиданности мои холодные ладони ко всему прочему увлажнились, задрожали руки, и покрылась потом спина. Я понимала, что нет ничего страшного, но почему-то не могла успокоиться. Мне задавали совершенно стандартные вопросы, которые имелись и в анкетах, заполненных мной. Я отвечала предельно честно и, в конце концов убедила себя в том, что упрекать меня не в чем. Люди за стеклом не обнаруживали совершенно никаких эмоций со своей стороны, только часто смотрели куда-то вниз. Меня отпустили и отправили на рабочее место. Более ни о чем я не узнала и ничего со мной больше не делали, видимо, данные мной ответы удовлетворили их. Вскоре я даже начала надеяться, что они учтут мою честность и искренность устремлений.

Я продолжала работать как прежде, поняв, что втянута во что-то из чего мне уже не вырваться не потому что меня не отпустят, но потому, что чувствовала внутри себя какую-то силу, которая не отпускала меня. Более того здесь царила такая атмосфера, что человек, попавший в нее, становился неотъемлемым элементом единого организма, полностью восприняв все его нюансы и детали, он состоял в нем.

В один из дней я заметила директора, которого видела очень редко и который всегда проходил стремглав мимо нашего отдела, не уделяя ему никакого интереса. Я посмотрела на него со всей внимательностью, так как он, напротив, вместо того чтобы промчаться как обычно шел медленно и будто искал чего-то. Мы встретились с ним взглядами, я дружелюбно кивнула. Он с минуту посмотрел на меня, потом на мою коллегу, которая не обратила на него никакого внимания, в то время как я не могла отвести свой взор от него. В конце концов он продолжил свой путь, все так же медленно, постоянно что-то обсуждая с сопровождавшими его людьми.

– Что это он? – осведомилась я, – Как будто потерял что-то.

Тесс пожала плечами и продолжила свою работу. Я почувствовала, что сердце мое как-то странно колотиться, словно в предвкушении чего-нибудь волнительного и приятного. Всю ночь потом мне не удавалось заснуть.

Вся неделя прошла как обычно: рутинные дела и документы. Но в понедельник утром ко мне подошла Тесс и попросила пройти за ней.

– Мы идем к директору – сухо сообщила она. У меня же от этой новости захватило дыхание и подкосились коленки. В голове тут же выросла буря мыслей и эмоций. Мы оказались в том крыле здания, куда мало кто допускался. Интерьер здесь оказался более уютным и продуманным. Из-под стенных панелей, темного дерева, лился приглушенный свет, направленный вверх. Коридоры сделались узкими, как будто бы рассчитанными на меньшее количество людей, напоминая обстановку в фешенебельных отелях.

Меня провели в приемную, где сидела одна единственная девушка – секретарь. Рядом с ней высились массивные дубовые двери-створки, обещавшие не менее впечатляющий интерьер за ними. Тесс кивнула девушке и молча вошла в кабинет, остановившись у двери, пропустила меня вперед. Я оказалась в просторном кабинете, но немного темным из-за закрытых портьер. Несколько светильников разливали мягкий золотистый свет по помещению, делая его очень уютным. В воздухе витал еле заметный аромат сигары с привкусом кофе. Мебель при беглом рассмотрении была достаточно скромная, зато поражала воображение своей массивностью. За столом посередине комнаты восседал тот, с кем я встречалась в первый раз, когда устраивалась сюда.

Мужчина в возрасте, полноватый, если бы не слишком серьезный взгляд походил бы скорее на Санта Клауса. Он предложил мне сесть, выразив это одним единственным жестом, в молчании. Тесс ушла. И так мы глядели друг на друга. Он осторожно и оценивающе, я с горящими глазами и бешено колотящимся сердцем. Его речь началась так тихо и осторожно, что я подумала не показалось ли мне. Голос спокойный и шуршащий. Взвешивая каждое слово, директор задавал мне пространные вопросы: как у меня дела, как продвигается моя работа, довольна ли я и проч. Я отвечала, стараясь быть предельно спокойной и искренней. Вскоре он смолк и стал перебирать какие-то бумаги, как я поняла имеющие ко мне отношение. Он уставился на них задумчивым взором и потом вымолвил:

– Дело в том, что у нас освобождается должность второго секретаря, здесь в приемной. Могу я предложить ее вам? Но учтите, что это тяжелая обязанность и это не работа, а скорее призвание, так как придется отказаться от многих вещей.