Александра Треффер - Властелин двух миров. Книга II. Возрождение. Последняя битва

– Тогда придумай им другое наказание. Если сможешь, – холодно сказал Рештлиг.

Проводив соратника взглядом, президент, кивнув юноше, стоящему с высоко поднятой головой, указал ему на место у подножия трона.

Дитрих сидел в кабинете под собственным состарившимся портретом, глядя на экран компьютера. Когда он поднял глаза на застывших в напряжённом молчании людей, в них светился ужас.

– Двенадцать миллиардов жителей, – произнёс он, – Двенадцать! Вдумайтесь в эту цифру. Свободный мир перенаселён. Кажется, клонирование стало не благодеянием, а бедой для человечества.

– В некоторых округах, – откликнулся Менгер, – управляющие ограничили рождаемость или вовсе запретили людям иметь детей. А кое-кто самовольно наложил вето на закон о воскрешении умерших. И, призн а юсь, я смотрел на это сквозь пальцы.

– Но почему правительство не направило космические экспедиции на поиски годных для жизни миров? – удивился Йарден. – В случае успеха проблема отпала бы сама собой.

– Эти бараны, как справедливо назвал их Дитрих, не видели ничего дальше собственного носа, – резко сказал Евлап. – И нам, действительно, очень долго придётся разгребать то, что они натворили.

– Вы, как я думаю, неплохо осведомлены о недочётах в работе кабинета, – обратился Штригель к Менгеру. – Поделитесь с нами информацией. И, кстати, позвольте узнать ваше имя.

Собеседник, оторвавшись от созерцания стилуса, который крутил в пальцах, поднял голову и ответил:

– Меня зовут Дитрих Менгер.

Штригель вздрогнул и внимательно посмотрел на соседа.

– Оскар Менгер – ваш предок?

– Да, – отозвался собеседник, – и его чтит вся наша семья. Согласно завещанию прапрадеда мальчики, рождавшиеся в ней, носили имя его друга – ваше имя, гражданин Штригель.

Дитрих, Евлап и Йарден переглянулись.

– Вы прямой потомок Оскара? – поинтересовался последний.

– Да.

Дитрих изумился.

– Но как же так? Ведь Генр… то есть его жена не могла иметь детей.

– Ты забываешь, Дитрих, – объяснил Йарден, – что Каролина – производное от Генриетты. Если болезнь не врождённая, клон, обычно, от неё не страдает.

Менгер кивнул.

– Я знаю эту историю, – сказал он. – Она изустно передавалась от отца к сыну, как чудесная легенда. Каролина родила Оскару троих мальчиков. Последний появился на свет в две тысячи тридцать шестом, за год до смерти отца. И я его праправнук.

– Он зачал ребёнка в шестьдесят пять? – изумился Евлап. – Я понимаю, что сейчас это стало нормой, но тогда….

– Оскар всегда и во всём был силён, – улыбнулся Штригель. – Но мы отвлеклись. Думаю, что, пока на Земле ведутся военные действия, астронавты должны делать свою работу. Надо организовать несколько звёздных экспедиций. Кто этим займётся?

– Пожалуй, я, – отозвался Йарден. – Мне приходилось участвовать в космических проектах.

– Тогда, пожалуйста, приступай немедленно. На поиски могут уйти десятилетия, если не века.

Чиновник извлёк из компьютера носители и вышел.

– Теперь о главном… Дитрих, вы можете показать, где пришельцы чаще всего наносят удары?

Менгер замялся.

– Это вне моей компетенции, – признался он. – Я контролировал округа и….

– Я покажу, – прозвучал очень знакомый голос.

Перед опешившими членами правительства возник второй Штригель, одетый в мундир армии свободного мира. Поднявшись из-за компьютера, Дитрих шагнул к двойнику. Оба клона с минуту пристально смотрели друг другу в глаза, а потом сомкнули ладони в крепком рукопожатии.

Опустив головы, в тронный зал один за другим входили трепещущие налётчики. Следуя примеру Ременга, они спрятали хвосты и скрыли когти под длинной одеждой. И сейчас недавно свирепствовавшая в парке орда выглядела похожей на людей больше, чем когда-либо.

Рештлиг с непроницаемым лицом наблюдал, как подданные выстраиваются в ровную шеренгу, готовясь принять любое наказание, которое он им назначит. Но дрогнул, когда конвоиры ввели в помещение пленников. У кого-то не хватало ноги, кто-то смотрел на мир чёрными провалами глазниц, некоторые лишились рук, и только немногие смогли самостоятельно войти внутрь.

– Это все? – прозвучал вопрос.

Ременг покачал головой.

– Нет. Остальные мертвы. Съедены.

– Господи, прости их, – прошептал Рештлиг, – ибо они не ведают, что творят.

Он уже собирался заговорить, когда в дверях показался Нодж, неся на руках хрупкую девушку. Прижимая её к себе, он пристроился на правом фланге. Президент сделал шаг вперёд.

– Она умерла? – вопросил он.

– Она спит, – тихо ответил Нодж. – Я хотел воспользоваться ею, как женщиной, но не смог, малышка очень расстраивалась. Как можно обидеть такое милое существо?

Гигант нежно поцеловал несостоявшуюся жертву в макушку. Вдоль строя прокатилась волна смеха, кто-то назвал Ноджа дураком, но от яростного рычания Рештлига шум мгновенно стих.

– Он не дурак, – повысив голос, произнёс президент, – Нодж единственный, кто сумел в этой ситуации остаться человеком. Люди не едят себе подобных, это недопустимо. Как и насилие над женщиной. Вы нарушили божьи законы и будете наказаны. Кто из вас отведал плоти пленных?

Поколебавшись, вперёд шагнули все, кроме Ноджа и ещё двоих-троих мутантов. Огромного роста гвардейцы, стоявшие за спиной Рештлига, двинулись к ним, поднимая оружие, но их остановили слова Ременга:

– Тихидр, – сказал он громко, – нас очень мало. Если ты сейчас убьёшь этих людей, то не станет ли это началом конца? Сохрани им жизнь, накажи лучше меня.

Солдаты в ужасе уставились на вожака, а тот направился к противоположной стене и, прислонившись к ней, бестрепетно ждал смерти. Гвардейцы повернулись к нему…

– Нет, – крикнул Рештлиг.

И повторил одновременно с негромким эхом:

– Нет. Ременг слишком много сделал для нашего сообщества, чтобы мы могли позволить себе его убить. Ты не умрёшь, Оракс, но будешь изгнан. Возьми всё необходимое и уходи. Жизнь на поверхности трудна и опасна, и я желаю тебе стойкости.

Повернувшись к провинившимся, он добавил:

– Впредь так будет с каждым, преступившим закон, и запомните….

Прервал его ноющий звук, это плакал Нодж.

– Президент, – прерывающимся голосом с мольбой сказал великан, – изгнание хуже смерти. Зачем вы так поступаете с господином Ременгом? Он ошибся, но разве человек не имеет права ошибаться? Разве вы никогда не совершали ошибок? Главное, чтобы это не повторилось.

Рештлиг задумался, взвешивая все «за» и «против». Наступило тягостное молчание, длившееся несколько минут. Наконец, президент поднял голову.