Игорь Малишевский - Год цветенья

Если я взялся на основании дневниковых записей, сохранившихся сообщений, из осколков мелькнувшей жизни реконструировать историю гибели злосчастного брата, то воздвигаю перед собой важнейший вопрос: с чего начать? Как должна выглядеть очаровательная хронологическая непоследовательность событий и сцен? В сущности, скучнейший способ зачинать повествование по-школьному: с того, что Женя вернулся домой, что Нина на сетевое предложение дружества отозвалась не сразу, вечером, даром что посещала свою лилейную страницу раньше, отчего брат с легким разочарованием решил, что она догадалась, подозревает в самом подлом, ему не положенном, что сама идея дружить, разговаривать, что она – Нина! – нравится Евгению Чарскому – должна повергнуть ее в соответствующий ужас и гадливость. Равно Нина могла таить в себе абсурдную ситуацию дружбы без сближения. Института дружбы брат не признавал: если человек не та единственная, что влечет к себе и обещает счастье, то какой смысл поддерживать с ним иные отношения, кроме иерархических, условно-властных либо враждебных? Нарушал порой Женя этот теоретический принцип, но в целом его придерживался даже в отношении единоутробного своего защитника: к чему разговаривать с людьми, если поголовно они гнусны и омерзительны? Увы, пожив несколько дольше брата и повидав за эти годы несколько более, я наблюдаю сугубо подтверждения этой теоретической предпосылке – за немногочисленным, но значительным набором исключений.

«Спасибо, с вами было весело сидеть в жюри. Вы правда учитесь за двоих? Тогда это уже садомазохизм.»

«Да, учусь (((. Иногда трудно, но я справляюсь. И вам спасибо, вы очень хорошо вели секцию» – Кто знает, не с такого ли продолжения какого-то неоконченного разговора завязалась доброжелательная и ироничная постоянная переписка. Нина спешила отвечать, а брат дожидался очередного сообщения и убеждался вновь и вновь: оно на месте, нет трудной необходимости писать в молчание еще, расшевеливать собеседницу заведомо безответными вопросами.

Вернемся, однако, к задаче истинного, смещенного построения текста о гибели брата. Что извлечь из дневника вслед за мимолетным поцелуем в висок среди пустынно-знойной майской библиотеки? Ждущий, легкомысленный Женя покидает квартиру, запирает ее длинными худыми руками, зная, что за грязью, за болотной мглой подъезда распахнется скорое и гарантированное блаженство совместного моциона? Представляю его восторженную сутулую фигуру у двери в деревянных рейках, а рядом из квартиры выбирается соседка: толстая гнусная полупьяная, с алкогольно-звериной деменцией баба – выгулять маленькую, похожую на шотладнского сеттера пятнистую собачку Полину. Полина беременна от соседского пса Гамлета и малоподвижна, брат, давно ее знающий, чешет ласковой собаке тонкое со спутанной шерстью черное ухо и черную шелковистую щечку. Полина, натягивая поводок, подпрыгивает, стремясь запачкать его штаны и лизнуть нечистым языком лицо, летает туда-сюда ее короткий хвостик с кисточкой и длинная шерсть на тыльной стороне лап.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.