Евгений Мороков - Сны жизни

– Зачем на него только продукт переводить? – говорил Остап.

Он доставал всю дурь через своих приятелей, по этой причине считался негласным лидером в помутневшей компании. Власть ему давалась тяжело. В дни засухи, когда карманы у всех были пусты и приходилось просиживать вечера на лавочке, его мало кто воспринимал серьезно. Выглядел он всегда помятым, растрепанным, а в придачу настроение прыгало от минуты к минуте. Его молочные волосы всегда было видно за километр, кривые ноги небрежно ступали по земле, и когда он подходил к нам, имел детскую привычку грызть ногти на руках; перебирая свои сосиски у грязного рта, он то и дело кусал один ноготь за другим, впиваясь в него, подобно голодному шакалу. Голубые глаза горели пламенем безумия, достаточно было одного слова, чтобы вывести его из себя. Бледные брови резко опускались, а на свет выкатывались стеклянные глаза, бычье бешенство, ничего иного.

– Да ладно, он еще не распробовал. Опусти еще одну, Макс, – твердил Ростик, указывая мне на две обрезанные бутылки, одна была наполнена водой, а вторая, верхняя часть, служила некой кислородной маской, только вместо кислорода вдыхаешь колючий дым.

– Не, парни. Я не хочу, хватит.

Выйдя на улицу, сделав пару вздохов сладкого воздуха, мне стало легче. Конечно, никто не последовал за мной, все боялись упустить свой приход. Теперь это была гонка не за весельем, как в случае с алкоголем, теперь мы жили кайфом, который никто не хочет себе обламывать.

Как только это началось, мы перебрались в гараж к Остапу. Это было полупустое помещение, в котором и света не было, поэтому светили фонариками или покупали свечки. Сидели на ящиках и двух деревянных стульях, на вид каждому из стульев было больше лет, чем нам всем. Посередине стоял маленький круглый стол, на котором постоянно играли в нарды. Сам я никогда не умел играть, да и желания начать не возникало, но, приходя туда, я каждый раз замечал, как ребята увлечены этой игрой, даже если они не участвуют, то определенно наблюдают за ходом игры. В итоге все полюбили нарды, и после нескольких дурманящих банок образовывалась очередь.

Каждый день теперь проходил по одному сценарию, меня этот сценарий совсем не привлекал. Никто уже не хотел бродить по улицам, тусить в клубе, пить на лавочках. Ребята выкидывали последние деньги на дурь. Алкоголь им больше неинтересен. «Он перебивает весь кайф», «От него только попускает», «Да я сейчас и глотка не сделаю», – говорили они. Вывод образовался из густого дыма, наполняющего бетонный коробок, – друзья поддались соблазну. Оставаться дальше с ними, сидеть в гараже нет никакого смысла. Их интересы не выходят за пределы сырых каменных стен, а мне не хотелось убивать так свое время.

– Парни, погнали в центр, может, куда-нибудь заскочим.

Суббота всегда зовет на приключения. Выходные дни становятся волшебными, когда их ждешь. Эту субботу я ждал, потому что знал, что Ева будет там.

– Макс, да что там делать? – протянул Никита, не взглянув на меня. Передо мной красовался его затылок, усыпанный черными отростками. Глаза его захватила доска с игрой.

– В натуре, Макс, так далеко идти. Давай, может, на бильярд подкатим. – После этих слов Ростик посмотрел на меня, верил ли он сам в эти слова, не могу сказать, ведь их поглотила игра в нарды. На секунду мне показалось, будто меня никто не слышит.

– В задницу бильярд, он у нас на отшибе стоит. Скука, – возразил я, но они не хотели меня слушать. Остап сидел ко мне спиной и молчал, Артем возился с бутылками. Только Ростик и Никита отвечали мне, но было ясно, что никто никуда не пойдет.

– Не, я точно не пойду, мои карманы пусты и слишком далеко валить.

После этих слов Никиты до меня дошло: пора уходить. Потерялась нить, связавшая нас в одну компанию. Я молча развернулся и пошел. В воздухе еще чувствовалось присутствие травы, но с каждым новым шагом кислород очищался. Выйдя на дорогу, я понял – сегодня остался один. Прозрачные капли ложились на старый асфальт, очищая его от пыли, накопившейся за эти дни. Мне стало немного не по себе: привыкать к одиночеству всегда тяжело, но, чтобы остаться собой, лучше уходить, а не растворяться в людях.

Наступил мой выпускной. Все два года я мечтал о переезде в столицу. Наш маленький город меня угнетал, в нем всё стояло на своих местах, а мне хотелось новой жизни. После девятого класса я стал больше общаться со своими одноклассниками и нашел их весьма интересными людьми, у которых были своими планы на жизнь. Нам стало интересно, что с нами будет через пять лет, поэтому мы написали письма и закинули их в бутылку из-под шампанского. Она ждет своего времени под толстым слоем земли, где-то недалеко от школы.

Родители знали, как сильно мне хочется отправиться в столицу. Поэтому сделали всё, чтобы это произошло. Последние дни лета уходили, а я до сих пор не понимал, что совсем скоро начнется другая жизнь, где я останусь один, без друзей, без семьи. В семнадцать лет мне было безумно страшно переезжать. Ведь новая жизнь одновременно манит и пугает своей неизвестностью. У меня еще была возможность передумать. Остаться дома, с семьей, девушкой, друзьями, без которых я себя чувствовал невероятно одиноким. Но из этого ничего не выйдет. Сидеть в маленьком городке, где каждая собака для тебя соседская, не вариант.

Стук в дверь отогнал мои мысли. В дверях стоял отец.

– Можно к тебе?

Я посмотрел на него и будто бы впервые увидел его глаза. В них переливалось столько силы, любви и надежды, внутри меня заиграла гордость за отца. На секунду показалось, будто бы я увидел всю его жизнь, всю боль и препятствия, через которые ему пришлось пройти. Секунда прошла, я ответил папе кивком. Он сел рядом со мной.

– Ну что, ты готов к переезду?

Эти слова были для меня чужды, какое-то время они зависли в воздухе, затем не спеша опустились и начали вызывать тревогу в сердце.

– Не знаю, пап, я волнуюсь.

Глаза устремились в окно, пытаясь разглядеть будущее, скрывающееся где-то далеко-далеко. Но ничего не было видно.

– «Это правильно, так и должно быть», – его голос успокаивал. Он растекался по комнате и сглаживал все углы и ямы. Я почувствовал себя в безопасности, той сладкой безопасности детства, когда все проблемы решают родители. Мой дом – это я сам, слишком трудно отказываться от самого себя.

– А вдруг я не смогу там жить? Вдруг меня выгонят? Или еще что-нибудь, – в голову совсем ничего не лезло.

– Сынок, если не попробуешь, то у тебя только и останется, что твое «вдруг». Посмотри на меня. Ты думаешь, я мечтал работать на какого-то дядю? Конечно, нет! Знаешь, почему всё так?

– Почему? – тихо пробормотал я.

– Потому что я забоялся рискнуть. Мне было страшно, что ничего не выйдет. Мне было стыдно, вдруг меня засмеют, но поверь мне, это были ошибки, их уже не исправить. Рядом со мной не было человека, который бы мог направить и поверить в меня.