Никита Коваль - Сборник рассказов. Бинокль

Я обежал здание вокруг и летел, не жалея ног, в сторону следующего. Его окна были выше уровня земли в два раза – как раз то, что нужно! Подбежать и запрыгнуть – остаётся надеяться, что двери у этого здания не исчезли, как окна! Я прекрасно понимал, что расстояние, которое я хочу преодолеть, увеличивает риск быть нагнанным собаками, поскольку они бежали быстрей меня. Я бежал вдоль поля прямо по разбитому тротуару. Мои зубы стучали от бега, а свет прожекторов стал каким-то отвлекающим. «Р-р-р!» – вибрировало у меня изо рта. Когда я пробежал половину поля по пешеходной дорожке, которая наискосок пересекала поляну, соединявшую старое здание администрации с другим зданием, похожим на Сталинскую библиотеку, то почувствовал, как собаки оказались там, где минуту назад был я! Они летели с приглушённым лаем в мою сторону, словно толпа дворовой шпаны, схватившись за палки, бежала за ребятами, случайно забредшими в их район.

Страх не позволял мне расслабиться и посмотреть назад, да и времени у меня не было. Какой сюрприз ждал меня впереди? Окна! Я ожидал, что я запрыгну в окно, схватившись руками за края подоконника, однако все окна первого этажа были закрыты ржавыми стальными решётками, которые – что ещё хуже – были заставлены и забиты то ли досками, то ли ДСП (в темноте не было понятно). Я попал в тёмную часть дома – здесь свет единственного прожектора пробивался через даль поля, которое вело в ещё один пустырь, огороженный забором. Больше зданий поблизости не было, думать тоже времени не было. Оглянувшись, я увидел, как сотни теней бегут ко мне по тротуару, и сердце моё сжалось так, словно стало совсем маленьким. С этой стороны здания не было ни одного козырька, на который можно было бы взобраться, ни одной пристройки – лишь полоса забитых окон. Рванув вдоль короткой стены дома, я обежал его вокруг и направился к дверям. Пробежал по бетонной лестнице крыльца, услышал дыхание собак, которое уже сбилось в погоне за мной, – они рвались из-за всех сил. Я сжал широкую рукоять деревянной двери, которая оказалась, к моему счастью, целой и незапертой, словно в последний раз. Потянул рукоять на себя из-за всех сил – поддалась. Ещё до того, как полностью оказаться внутри здания, я услышал, как собаки, словно быки рогами, начали одна за другой сыпать ударами голов в дверь, которую я закрыл секунду назад. Я держал дверь, словно не давая ей открыться в обратную сторону. В голову начали заползать мысли, что одна из собак сейчас встанет на задние лапы и откроет дверь передней! Кто сказал, что такого не может быть?! В этом нереальном мире достаточно нереального, кроме реальной опасности, холода и боли! Теперь воздух стал совсем не бесплатным. В полной темноте, ещё даже не подумав, может ли быть ещё какая-нибудь опасность в старой Сталинской библиотеке, я судорожно сжимал рукоять двери, восстанавливая дыхание. За что мне всё это?

Шум собственного дыхания не забудется никогда! В тяжёлом моторе, где единственная валюта – это кислород, горели лёгкие. Собаки – что им нужно от меня? Нет, они бьются в дверь и заставляют меня думать о том, что я жив. Что я ещё жив, что мне нужно бороться, чтобы не быть съеденным! Я замер и ждал, пока удары в дверь прекратятся, – и они прекратились. Минут пять я прислушивался и сжимал кулаки, словно готовясь к последней схватке. В голове у меня закипала ярость: казалось, что ещё секунда внезапно затихшей опасности – и я сам открою дверь, чтобы ворваться в бой голыми кулаками. Одну-двух собак поймаю и укушу за горло, да так сильно, чтобы перед смертью забрать их с собой. Но это абсурд – банальная смерть. Сколько их там? Десять минут внезапно наступившей тишины казались мне ещё страшнее тем, что она наступила после такого шквала шума. Каждая последующая секунда заставляла сомневаться в том, что собаки вообще были! Глаза не привыкли к темноте – было абсолютно темно, ибо источники света вообще отсутствовали!

– Шумите, суки! Шумите! – со всей ярости я два раза ударил кулаком в дверь, которая ещё несколько мгновений назад защищала меня от стаи собак.

Странное чувство к неодушевлённому предмету – я почувствовал себя виноватым перед… дверью, которая так отважно выдержала натиск голодных псов! Голодные псы или псы, которые убивают ради собственного удовольствия? Подумав о том, что дверь может обидеться на мои удары и открыться этим злым собакам, и поверив в собственные мысли, я нежно погладил её, извиняясь:

– Прости меня, прости, родная… – я поцеловал холодную, покрытую лаком стенку двери. – Они там? Надо проверить, – теперь последовали мысли вслух.

Прежде, чем приоткрыть дверь, чтобы одним глазком взглянуть, есть ли там собаки, или, быть может, они ушли прочь, я услышал за своей спиной человеческий голос!

– Не стоит этого делать, – спокойно проговорил хриплый голос в темноте.

– Что? Кто это? – я вздрогнул так, что чуть не открыл дверь, чтобы убежать как можно дальше от опасности, даже в сторону другой опасности, забыв о ней в момент испуга.

– Я бы ответил тебе, если бы я знал, – раздался хриплый голос во тьме. – Поднимайся наверх! Тут очень темно, и я тебя не вижу.

– Я тебя тоже не вижу! – сказал я и двинулся в сторону голоса. Отпустил дверь, вытянул вперёд руки, хватая на ощупь тьму.

О чём я думал в этот момент, когда шёл в темноте замкнутого пространства? Я даже забыл, что боюсь темноты. Одну руку держал чуть впереди себя, а другую – ближе к себе, словно в бойцовской стойке. Хоть какая-то, но боевая стойка придаёт хоть какую-то уверенность. Примерно такую же уверенность можно получить, имея при себе бейсбольную биту или какое-нибудь оружие. Скорее всего, это просто психологический защитный рефлекс, когда ты в темноте, а вокруг много того, чего ты боишься, и не знаешь, как от этого защищаться.

– Надеюсь, ты мне объяснишь, что здесь происходит? – спокойно сказал голос и громко кашлянул. Меня передёрнуло.

– Говори, чтобы я шёл на твой голос. Только не молчи, говори, а то я потеряюсь, – сказал я и почувствовал новый страх. Страх того, что голоса больше не будет, темнота не закончится, и я не упрусь руками в стену, а буду бесконечно блуждать во тьме с вытянутыми вперёд руками.

– Да здесь я, не суетись под клиентом! И так жутко!

– Вот, слышу, ты рядом, – я схватился пальцами за волосатую, очень худую руку.

– Тише, тише! Не дави так – бабу за задницу так щипать будешь! – сказал прокуренный голос уже немолодого человека с высохшим телом (это сразу было понятно – по запаху). Но руку его я не отпустил, просто менее интимно обхватил её за кисть и медленно пошёл вдоль стены, куда эта рука меня вела.

Когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, я увидел, что в коридор попадает свет от прожекторов. Моим товарищем по несчастью оказался худощавый человек в полосатой майке, с костлявыми руками и растрёпанными волосами. Я отпустил его руку, так как теперь мог его видеть. Он шёл вдоль вытянутого коридора, потом свернул в открытую дверь. Чего мне следовало ожидать? Он даже не обернулся – видимо, не так уж и рад видеть живого человека. Вдруг я зайду, а там десять или двадцать каннибалов возле костра, готовые изжарить меня в масляной бочке?