Никита Коваль - Сборник рассказов. Бинокль

– Джерри! Умница, молодчина! Еще одного нашли – чуть-чуть не успели…

Я повернул голову и смог увидеть, как один из спасателей погладил собаку. Это была овчарка с рыжей полосой и чёрным пятном на глазу. Собака, которая нашла меня в груде обломков разрушенного здания, которая лаяла и пыталась спасти меня, – тот самый друг человека, имеющий неведомую силу врываться туда, куда не ворвётся свет фонаря.

Позднее мне скажут, что это был взрыв бытового газа. Так вот что это был за запах, который так напомнил мне запах гниющего холодильника! Я не помню, что происходило со мной в те ужасные часы, когда я лежал, придавленный грудой камней, – моё искалеченное сознание теперь навсегда будет бояться замкнутого пространства. Как мне потом сказали, когда меня завалило камнями, рядом со мной лежало ещё несколько человек; один из которых, кажется, был какое-то время в сознании. Мы были ограничены в движении, но именно из-за громкого кашля этого человека, который находился ближе к поверхности, нас и нашли. Мы не могли пошевелиться, но, кажется, он до последнего держал меня рукой через небольшое отверстие. От его пальцев у меня остались след и впалые лунки в запястье. У этого человека была катаракта обоих глаз – он был абсолютно слепым. Ко мне подошли его родственники: маленький мальчик стоял в стороне, а девушка – видимо, его дочь – спросила, не сильно ли он мучился. Я сказал, что ничего не помню, и это действительно было так. У него был маразм, как мне объяснила она: он не узнавал никого из своих родственников даже по голосу. Мы немного разговорились, пока меня не увезли на скорой помощи. «Он любил выпить и много курил, – продолжала она, – но в остальном был неплохим стариком, который ничего вокруг себя не видел». Старым прапорщиком, который, как мне потом казалось, затянул меня в свой кошмар. В течение нескольких лет я восстанавливал фрагменты своего кошмарного сна. Его грудь была пробита арматурой, а ноги раздавило камнями. Но я никогда не забуду его! Порой мне кажется, что мы пережили самые ужасные мгновения своей жизни. А иногда кажется, что это я помог ему продержаться, а он мне – выжить, пока собака спасателя не услышала его запах.

У того, где нет начала, там не будет и конца,

Чтобы жизнь нас различала лишь отсутствием лица.

И стекло глотает зерна чёрно-белого песка.

Что случилось, будет стёрто. Будет стёрто навсегда…

Наш нереальный мир создан по макету неопределённости. В нём нет структуры правильного ответа – взять хотя бы игру в шахматы. Если играть безошибочной логикой, получится ничья, или всё-таки важен фактор первого хода? В нашем же мире всё сводится к случайности в логической ошибке. В каждой ошибке присутствует логическое заключение. Мир – сказка, а всё потому, что люди, которые бегали с луком и стрелами, сейчас могут общаться на расстоянии, используя технологии компьютерной связи – технику, которая, словно глина, вылепилась из структуры земли, камня и минералов. Мы постоянно сравниваем мягкое с тёплым. Всё это сказка, плод людской мечты: мы хотели летать – и создали самолёты, подчинили себе электричество. Не нужно быть Гарри Поттером, чтобы понять: вокруг нас каждую секунду творится чудо! И, научившись не видеть дальше собственного носа, мы всегда отрицали смерть. Это заставляет нас искать правду. Наше восприятие мира – Тёплое, сам мир – Твёрдое. Желание обуздать мир с помощью физики и математики – не что иное, как попытка вообразить, что мягкое – это определение тёплого. И, улыбаясь в ответ на всю эту магию, оставив попытки найти точные величины и продолжая греться на солнышке, мы смиряемся с тем, что мир мягкий в своём тёплом многообразии, и обретаем покой…

Я не высыпаюсь – глаза постоянно горят. Смотрю на стену – в глазах плывут чёрные пятна. Запах кварца и пыли – в этой душной туалетной кабинке мой разум утомлён. И сейчас это особенно чётко осознаю. Хочется выпить и забыть обо всех выводах, которые я сделал, глядя на собственное отражение в зеркале. Я заправил штаны и заметил, как несколько последних капель попали на ботинок. Это в какой-то степени приблизило моё восприятие к уровню максимальной реальности. Жизнь познаётся в мелочах, главное – уметь созидательно видеть. Кварцевая лампа гаснет и, щёлкая, загорается снова. Вся жизнь – это личное время для раздумий: из чего состоит наша душа? Пальцы касаются холодной воды, потом лица, смачиваю слипшиеся поры разбавленным хлором… Мне снится сон, где я блуждаю в коридорах с вывернутыми наизнанку дверьми, и каждая дверь – точка соприкосновения с чем-то значимым. Мир подарил мне необычные способности, но отнял самое главное, сделав меня пустым и ненастоящим… Лицо – выражение души, идентификатор личности. Смущение делает лицо некрасивым и неприятным, а уверенность или миролюбие заставляет лик сиять; начиная искать недостатки у других, проявляешь свои собственные. Но лицо передо мной – маска, и глаза зеркально отражают внутренний блеск, за которым скрываются бесчисленные туннели…

Телевизор в квартире перестал намагничивать пыль после того, как уехали Лера со Стасиком – в нём просто не стало необходимости. Последнее время постоянное сидение за книгами стало для Леонида привычкой – за исключением тех дней, когда он покидал свой дом больше чем на семь часов. Такое случалось редко – ведь работа дворником занимает в основном утренние часы, и уже к рассвету он возвращался домой. Слёзные железы горели, отдаваясь монетным звоном в глубине лба. Такое бывает, когда теряется контроль над собой. Жена уехала к сестре, взяв с собой сына, и теперь это особенно чувствуется; остаться одному – значит почувствовать движение атомов в мельчайших частицах пыли. Слышно, как хлопья летящей кожи касаются твёрдых поверхностей. Седой пятидесятилетний мужчина лежал на супружеской кровати. Его глубокие, постоянно грустные карие глаза сияли внутренней мудростью и каким-то детским оптимизмом. Квадратное морщинистое лицо и один прищуренный глаз – точь-в точь как детектив из испанского сериала…

Тапочки остались возле кровати, когда в районе часа ночи он в нетерпении подошёл к ящику с лучевой трубкой. Нащупал корешок внутреннего беспокойства, выдернул антенну из гнезда – не помогло. Леонид чувствовал, как из квадратного ящика тянет гнетущей суетой грустных новостей и постоянных дебатов людей, решивших стать чужим мнением – мнением тех, кто постоянно слушает сценарий внутренней провокации, используя факты, которые необходимо использовать, чтобы картина была видна с нужной точки зрения.

Леонид взял этот кусок мыльной оперы и отнёс в ванную комнату. Положил на дно акриловой ванны, убедившись, что она суха. Правда, чугун был бы лучше. Леонид выпрямился с хрустом межрёберных позвонков, вытер испарину о полотенце и закрыл за собой дверь. В каждой квартире есть этот долбаный кусок дерьма, заставляющий людей разговаривать на своём фоне! Души людей пропитаны тягой, а пальцы тянутся к кнопкам каждый раз, когда они входят в квартиру. Тишина… они боятся тишины, как, впрочем, и он.