Вета Ножкина - Небо на ниточке. Роман-дневник

– Это твои друзья из Усть-Каменогорска постарались! – сказала Галя, протягивая мягкую, пышущую энергией здоровья драгоценную одёжку, – Представляешь, сколько людей хотят, чтобы ты выздоровела!

Это был тот переломный период, когда я уже, казалось, не смогу больше принять процедуры химии. Тогда оставалась ещё одна – шестая. Но уже на четвёртой химии, прямо во время вливания, меня начало тошнить и полоскать. Это вытерпеть уже было невыносимо. Организм бунтовал, отторгал то, что называлось спасением. «Какое же это спасение», – думала я, – «если я могу просто этого не выдержать?». Температура, печёночная боль, отторжение всего, даже воды, невозможность шевелиться, открывать глаза, и тем более думать…

«Если я буду овощем – я не хочу так жить», – истерила я в минуты просветления. – «Я не могу видеть, как мучается Серёжка, как мучаются мои дети, которые не знают – чем мне помочь…» – выла я то ли луне, то ли Богу, когда оставалась одна.

Спасение пришло, как насильное, навязанное втягивание меня в жизнь. Позвонил друг из Питера – Слава Коваль. Сказал, что проездом на Байконур будет у нас, и что было бы здорово организовать ему концерт.

Как объяснить человеку на другом конце провода, что я – это уже не я, и пообещала перезвонить…

У меня всё бунтовало внутри – неужели не найдётся больше никого, кто мог бы провести этот концерт? Обзвонила нескольких человек – отказались.

– Ну, ты же знаешь, что аренда высокая, билетами мы не отобьём…

Или отказ звучал так:

– Ой, что ты, его ведь в нашем регионе не знают. Нужна хорошая рекламная компания, а откуда средства – он ведь сам не будет вкладываться…

На риски подобного рода шли только мы с Серёжкой.

– Вот ненормальные! – слышалось от друзей, которые всё-таки покупали билеты, чтобы хоть чем-то помочь нам, вкладывающимся в гастролёров по полной.

В нашем мире взаимодействия между людьми держатся исключительно на обмене. Мы обмениваемся взглядами, адресами, делами, энергией и деньгами. Мы меняем внешнее вместо того, чтобы менять внутреннее отношение к предметам, вещам и тем же деньгам. Кабала внешней зависимости определяет степень наших взаимодействий. Вот бы наоборот: человек жил, чтобы находить свои внутренние недочёты и менять их на рост, выискивая предпочтения для совершенствования. Тогда жизнь не казалась бы рутиной, и отсутствовали возгласы «тебе хорошо – ты так интересно живёшь», так это было бы нормой.

И потому я решила провести концерт Славы. Провести, и всё тут – не во чтобы то ни стало, а просто занять себя делом. Цель была, как у прежних организаций гастролей – познакомить публику с интересным автором, с его богатым внутренним миром – а вдруг да кто-нибудь что-нибудь в себе, благодаря этой встрече, откроет, и изменит к лучшему.

И тут же шло внутреннее бунтарство – «а если сил, физических сил не хватит, и отказаться уже не будет времени?!». И тут же предложение Сергея:

– А если ты просто всё подготовишь для рекламной компании, напишешь сценарий, а кто-нибудь проведёт?

– Или всё, или ничего! – закрыла тему я.

Оправдание «другой меня» было в следующем: за неимением опыта, никто не проведёт так, как провёл бы человек, знакомый с автором, или «пронёсший» его творчество через себя, через анализ его песен. Такая наглая уверенность о проведении концертов для самых разных авторов во мне уже утвердилась много лет назад. И я осознавала, что это грех – думать так, возвышаясь над возможностями других людей. Но жизнь говорила об обратном: не/кому больше.

– Это же делается не для заработка, – пытался убеждать меня Серёжка на этапе становления нашей политики проведения концертов, несогласную с таким меценатством.

– Как ты не понимаешь, люди наверняка думают, что раз мы выплачиваем им гонорар, значит, и оставляем немало у себя.

– Но есть простая здравая арифметика… И не бери на себя миссию думать за других… А если они так думают, это их проблемы. Это же когда-нибудь станет понятным, что именно обогащает людей, а нам сторицей вернётся.

Я не соглашалась, но продолжала вести вечера, комплектовать программы, и – надеялась, что когда-нибудь те, кто показывают свои программы, будут помогать нам в элементарном – сборе публики. Но шли годы, и этого не происходило. Весть о нашем Острове разлетелась далеко за пределы республики, и, наслышанные о том, что мы организуем программы и исправно выплачиваем гонорары, авторы звонили, писали теперь уже из городов России, предлагая себя, в качестве выступающих.

Со Славой мы познакомились в две тысячи пятом году на Томском фестивале «Бабье лето».

В палаточном лагере организаторов для всех приглашенных были установлены добротные высокие палатки. Ночи начала сентября в Томске уже приближались к нулевой температуре. Я, зная, как переношу холод, захватила с собой из дома спальник, и к выданному организаторами спальнику – мой дополнительный оказался кстати. А ещё – нас в палатке поселили двоих. Моей соседкой оказалась Яна Симонович. Яна приехала из Германии, и её творчество меня изумило женственностью, какой-то нежной трогательностью. Перед отправкой ко сну все долго грелись у костра, готовые не спать вообще, чтобы не стучать от холода зубами в своих «комфортабельных» палатках. Уже и петь, и играть даже около костра было невозможно – замерзали пальцы. Мы молча сидели и смотрели на отдающее тепло пламя, и не расходились, пока сон не подбирался совсем близко…

На утро, когда пригревало солнышко – самое время немного спокойно поспать, – но нужно было идти на прослушивание. Мой статус ещё пока не позволял активно принимать участие в прослушивании, и я присоединилась послушать как ведёт мастер-класс Слава. Это было поучительно – он был во время исполнений «сама сосредоточенность, строгость, аргументированность». Теперь уже, по прошествии лет, я жалею, что в те моменты не проявила инициативу, не пошла вслед за здравой логикой. Чего-то стеснялась, в какие-то разговоры не встревала, и что-то упустила, что-то пропустила. А может это называется словом «становление»? И моё неучастие в том, что уже, на мой взгляд, как-то устроено, было моей дорогой познания – там, на чужой территории.

И совсем другой я была «на своей территории». Здесь был мной организованный проект, здесь мне был знаком каждый взгляд, каждый жест и каждый камень.

По приезду в Алма-Ату уже на постоянное место жительства, мне – выпавшей из гнезда областного устькаменогорского клуба, было в недоброе удивление видеть, как на алматинском концерте авторы-участники приходят к выступлению впритык. Они, практически, не общаются друг с другом, искусственно отпуская любезности, отпевают свои две-три песни, зачехляют гитары и уходят, не слушая никого из соратников.