Ирина Ринц - Книга о прошлом

Николай смотрел на него скептически, и улыбка его становилась всё шире и шире.

– Хорошо – я пьян, – сдался Радзинский, опуская руки. – Но не сильно. И это ничего не меняет. – Он согнулся в галантном поклоне. – Прошу к столу…

Идеи, которые рождает вдохновение, всегда удачны. В самом деле – что Викентий Радзинский делает, если ему кто-то приглянулся? Правильно – действует. Жертву нужно очаровать, обаять, расположить, если надо подпоить, приручить и… получать дивиденды. Неужели проверенная на барышнях тактика не сработает в отношении упрямого аспиранта?

– Я не пью.

– Брось! Это же не дрянь какая-нибудь – это французский коньяк!

– Слишком крепкий для меня… Нет.

– Тогда немного вина. Вот – совсем лёгкое! Оно не креплёное даже! Его из Греции один епископ привёз – с Афона. Попробуешь?

– Правда, с Афона?

– Он так сказал, когда дарил – меня как-то командировали к нему переводчиком. С Ближнего Востока целая делегация церковников приезжала… Так, я наливаю?

– Совсем немного.

– Лехайим!

– Это иврит?

– Усвоил, аспирант… Быстро схватываешь! Отличник, наверняка?

– Стараюсь.

– И скромный такой… На брудершафт?

– В смысле?… Я всё равно не смогу Вас на «ты» называть.

– Глупости, Коля. Конечно, сможешь! Ну, давай, скажи: «Кеша, ты отличный парень!»

– Нет, Кеша, никакой ты не отличный парень. Ты манипулятор и бабник.

– О-о-о! Как ты заговорил-то студент!

– Аспирант.

– Какая к чёрту разница?!! И, вообще, откуда такие выводы?..

– Что вижу, то и говорю. Осторожно, Вы подожжёте скатерть.

– И что же ты видишь?

– Гипноз, чёрная магия, чрезмерная активность нижних центров.

– Гипноз?!!

– Хорошо – настойчивые попытки ввести собеседника в изменённое состояние сознания с целью дальнейшей манипуляции.

– Пойду, повешусь. Благо, потолки высокие.

– Вы… с ума сошли?! Оставьте в покое галстук! Викентий!!! Хорошо, я выпью с Вами на брудершафт! Слезьте со стола! Кеша! Прекрати паясничать, ради Бога! Где твой бокал?

– Ты льёшь в эту огромную посудину коньяк.

– Какая к чёрту разница?!!…

Радзинский, казалось, никак не мог поверить, что в ответ на его бодрое «до дна!», раздавленный стрессом аспирант отчаянно опрокинет в себя бокал коньяка – наверное, две полных рюмки разом. И замрёт, зажмурившись и прижимая руку ко рту.

– Лимончик?

Аверин лихорадочно закивал, с благодарностью принимая посыпанный молотым кофе лимонный ломтик. Отдышавшись, он принялся рассматривать своего новоиспечённого «брата». Впервые лицо Радзинского было так близко, и он разглядел, наконец, его янтарные, кошачьи глаза – красивые, нахальные, светящиеся опасным хищным огнём.

– Ты похож на льва, – не слишком трезво усмехнулся Аверин. Действительно, тёмно-русые волосы Радзинского напоминали львиную гриву, да и во всей его внешности было что-то такое породистое, благородное. Ещё глаза эти…

Радзинский наклонился и осторожно поцеловал удивлённого аспиранта в плечо.

– Ритуал, – пояснил он. – Сплетаем руки, когда пьём, потом целуемся.

Аверин покосился на него недоверчиво, а затем приподнялся на цыпочки и чмокнул Радзинского в щёчку.

– И теперь мы братья? – усмехнулся он.

– Да, – торжественно подтвердил Радзинский. – Теперь мы братья.

– Здорово. – Аверин слегка покачнулся. – У меня никогда не было братьев.

– Бедный мальчик. – Радзинский поддержал его за локоть. – Может, лучше в кресло?

– Давай, – покладисто кивнул захмелевший аспирант. – А то я что-то устал…

До кресла Радзинский его не довёл – повинуясь внезапному порыву, повернул к дивану. Как оказалось, внутреннее чутьё его не обмануло. Едва затылок Аверина коснулся диванной спинки, Николай закрыл глаза и резко обмяк, бессильно уронив руки. Радзинский обратил внимание, какие синяки красуются у него под глазами.

– Не высыпаешься, аспирант, – хмыкнул он себе под нос.

Несколько минут спустя, Аверин уже крепко спал, уткнувшись носом в принесённую Радзинским подушку. Кружева, которыми был оторочен пододеяльник, невесомо касаясь аверинских щёк, очень трогательно оттеняли его нежный младенческий румянец.

Радзинский снял ботинки, чтобы не топать, и принялся неслышно убирать со стола. Покончив с этим занятием, он погасил ярко освещающую комнату двухъярусную люстру и включил стоящий в дальнем углу рядом с креслом торшер – чтобы названый брат, не дай Бог, не испугался, проснувшись посреди ночи в незнакомом месте.

– Олежек, я его напоил…

– Кого? – голос Покровского в телефонной трубке спокоен, но неприветлив.

– Нашего аспиранта… – Радзинский хохотнул и покосился на плотно прикрытую дверь кухни. – Олежек, он мне прямо в лоб ляпнул, что я, дескать, манипулятор, бабник и чёрный маг. Нет, ну, ты скажи, это нормально?..

– Отрадно слышать, что хоть кто-то не стесняется говорить тебе правду в лицо… Кстати, что значит «напоил»?

– Это значит, что я довёл его до белого каления, он опрокинул в себя разом двести граммов коньяку и отрубился.

– Ну, ты и сволочь!

– Не отрицаю…

– И ты полагаешь, что это станет прологом вашей крепкой дружбы?

Слышно было, как Радзинский чиркает зажигалкой, прикуривая.

– Да ничего я не думаю. Так получилось. Зато я хоть чего-то от него добился. Неприятно, конечно, такое о себе слышать… Никогда бы не подумал, что я чёрный маг! Как тебе такое заявление?!..

– И почему я не удивляюсь?.. Но, если серьёзно – никакой ты не чёрный. Даже если и маг. Просто ты беспринципный, наглый и настырный…

– У нас сегодня вечер критики товарища Радзинского?

– Товарища Радзинского полезно иногда попинать, чтобы в чувство его привести. А то уж больно ты избалован фортуной. Это сильно тебя дезориентирует, Викентий. И ты теряешь чувство реальности.

– Которой реальности? – Радзинский зловеще усмехнулся. – Когда я вижу, за какую ниточку потянуть, чтобы человек нужную бумажку подписал – в самом деле вижу – это реальность? Когда я тяну, и он подписывает?

– Ты опять? Сколько раз мы это уже обсуждали!..

– Вот именно. А мне надоело обсуждать. Надеюсь, теперь у меня появится шанс разобраться .

– Ну, надейся…

– Обиделся?

– Ну, обиделся – ну, и что?

– Зря. Ты ведь тоже всегда хотел разобраться ? Так? И чего ты теперь бухтишь?

– Ничего. Не нравится мне, как ты с людьми обращаешься. Прав твой аспирант. Надеюсь, он тебе хвост прижмёт…

– Да, я ведь не против, Олежек! Лишь бы толк был…

– Ну, тогда – удачи! Аспиранту…

Завтрак давно остыл, а Николай всё не просыпался. Радзинский уже несколько раз заглядывал в гостиную, но каждый раз видел только взъерошенную макушку укутанного одеялом аспиранта. Когда стрелки часов подобрались к полудню, Радзинский решил, что пятнадцати часов сна довольно даже для хронически невысыпающегося человека и отправился гостя будить.