Олег Пернай - Эпилептоиды. Люди, как люди, только в погонах

А на улице лето только началось, тепло, деревья распустили листики свежие, зеленые, люди ходят, смеются даже, радуются чему то и странно на них смотреть родителям, потому, что этих посторонних людей их горе, смерть их сына, не касается. Может быть и такое, оказывается. Не остановился мир все в нем также как и раньше, только нет сыночка.

Но сейчас не про это, парня похоронили, убийцу посадят, тут вот что случилось. На девятый день пришла девка, какая то, незнакомая совсем. Не та, с которой он встречался, а какая то чужая, никто ее раньше знать не знал и в глаза не видел.

Пришла она к матери и говорит, мол, а вы знаете, у меня ведь ребенок будет от покойного. Встречались мы с ним. Вот и получилось так, что я беременная стала. А встречались мы с ним тайком, потому, что я разведенная и ребенок у меня уже есть. А это второй будет. Ваш внук.

Так что нужно мне сейчас помочь, потому, что больше некому. Денег надо.

Ну, мать, конечно, обмерла, пусть хоть так, но все же частичку сыночка родного вернул ей боженька. Стала суетиться вокруг этой девки, не знает, как и угодить то. Отец, правда, молчал, он вообще после похорон стал молчать.

Но тетка-родственница посмотрела на них на всех, да и объяснила девке пришедшей, мол, послушайте, милая девушка, мы про тебя ничего не знаем. Нам покойный ничего не говорил ни про тебя, ни про ребенка. Девушку, с которой он встречался, мы знаем, он не скрывался, а что было парню скрывать? Так что ты шла бы отсюда, видишь у людей горе огромное. Не до тебя сейчас.

А насчет помощи, приходи, когда родишь, вот тогда и посмотрим, наш это ребенок или не наш. И мягко, но настойчиво девку эту из дома вывела. Та правда больше так и не пришла. А мать сильно на тетку эту, сестру свою обиделась, мол, зачем выгнала, а может, и правда внука бы родила. Кровиночка сыночка, осталась бы на свете.

А сама про себя думала, ну а хоть бы и не кровиночку, пусть бы и обманула. Самое страшное в жизни ведь и так уже случилось.

Привезли, значит к одному следователю из сельского района, подозреваемого на допрос, подрался он там с кем то у себя в деревне, что ли. Ну, доставленный, в наручниках, как положено, сотрудник его сопровождает из деревни тоже, сержантик, ну и одет по-деревенски, рубашонка там мятая, штаны пузырями, небритый тоже, не в форме, в общем, из всей формы только удостоверение-корочка красная, в кармане, у горячего сердца пламенного дзержинца.

Следователь допрашивать «уголовника» сел, наручники снял с него, не зверь, поди, а мент на стульях разлегся, устал, мол.

И что там у них случилось, никто точно не знает, была версия такая, что следак «уголовнику» по мордасам заехал, за «несознанку», только «уголовник» этот, подхватился и в открытое по случаю жары окно выскочил. Второй этаж свободе не помеха, на ноги и деру.

Следак в панике орет: «ПОБЕГ»! Мент деревенский очухался и отважно в окно тоже кинулся, в погоню значит, а как же, за разгильдяйство крупные неприятности могут случиться, кто тут на второй этаж смотреть будет. Короче, выпрыгнул, ножку подвернул неудачно, но весь в пыли преследует уголовника, а тот уже за дом забежал, не видно его.

Следователь паникует-кипишится, в коридор выскочил, орет-завывает: «ПОБЕГ! ПОБЕГ!»

Менты, какие были, сворой кинулись в погоню, на улицу выскакивают, видят, ковыляет. ука уголовная, недалеко ушел. Ну, догнали, с ног сбили и на тебе, на тебе, ногами по ребрам, по голове, куда попадется, в общем. Сосредоточенно пинают, с хаканьем, с матом. Тут этот, пинают которого, орет: « Свой я, ребята свой, мент!» Оказывается мент это, деревенский, который в погоню первым кинулся. Корочку тянет, вот, мол, смотрите. Посмотрели, матерятся, что ж ты. лядь, этот то где? Тот рукой тычет, за дом забежал, мол. Ну, менты подхватились и дальше в погоню, тоже за дом забежали, не видно их. Ну а деревенский мент, уже совсем чмо-чмом, в пыли измазанный, побитый весь, скособоченный, а все ж таки продолжает преследование. Упорный попался.

На его беду, лично начальник в погоню выбежал, услышал, как следак орет. Ну, выбежал, видит, ковыляет уголовник, и ни одна. ука его не преследует! Где все менты непонятно, приходится начальству как всегда все самому делать, но тоже неплохо в рапорте потом написать будет – лично, мол, задержал опасного преступника. Поскольку начальник был полным мужчиной, в возрасте уже, рисковать не стал, подхватил дрын какой то около ментовки, догнал и дрыном этим угостил по головочке, он думал то, что уголовника сбежавшего, а оказалось, что сержантика, мента деревенского, как потом выяснилось.

Из рапорта впоследствии сочиненного начальником, выяснилось еще и то, что бежавший уголовник, при побеге напал на конвоирующего сержанта такого-то, причинил последнему: множественные ушибы головы, вызвавшие сотрясение мозга, а также множественные переломы ребер, ссадины и гематомы по всему телу, нанесенные тупыми, твердыми предметами. В рапорте так написано было во всяком случае.

Остальные сотрудники тоже рапорты накарябали, списали друг у друга, геройский, мол, сотрудник, беспощадный к уголовным элементам, побольше бы таких.

Сержантику потом, на основании рапортов этих, благодарность в личное дело записали, за проявленные, при исполнении служебного долга мужество и героизм.

А «уголовник» на дополнительную статью раскрутился, за то, что от следствия скрыться пытался и причинил при побеге телесные повреждения представителю власти. Когда поймали его все же. Через полгода примерно.

Вот как то «представитель лиц нетрадицонной сексуальной ориентации» в городе завелся. Не подумайте, вовсе не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Позор города.

Хотя, может, он и раньше таким был, только это дело не афишировал, а как пошла перестройка, гласность и всеобщая свобода нравов, сразу распоясался. Он хирургом городским работал, обследовал все, в комиссиях участвовал, ну и по месту работы стал мужикам, обследуемым в трусы лазить да за хозяйство ихнее хвататься, по морде был конечно, не раз бит, ну и так, вечерами тоже пинали его немилосердно. Потому, что народ в городе к ЛГБТшникам негативно относился, тем более к таким наглым, хотя и делали скидку, на то, что хирург. Все же интеллигент, кто их знает, вдруг у них так положено, ну насчет гомосятины этой самой. Анекдот же есть такой, мол, там бригадир сантехников одному сантехнику, который признался, что он, дескать, гей, объясняет, мол, Вася, если бы ты был артист, музыкант-композитор, поэт или даже балерон какой ни будь, то ты был бы «гей». А поскольку ты Вася, слесарь-сантехник, то ты не «гей», ты пидар, Вася! В общем, до смерти не забивали, так, головку попортили, да ребра попереломали.