Вадим Голубев - Записки генерала Жихарева. Роман ужасов

Наркоманов, давших показания, ждал тот же подвал или расстрельная камера. Лишь немногие, давшие особо ценные показания, получали перед смертью понюшку кокаина или укол морфия. Особенно много хлопот доставляли наркоманки. С мужчинами было проще. Узнав, что вместо заветной дозы получат пулю, они впадали в транс или истерику. Тогда Жихарев пристреливал их из нагана в затылок. Женщины же узнав об обмане, словно фурии бросались на чекистов, норовя выцарапать им глаза. Досталось тогда Васе Фомину и другому пашкиному подручному – Тихону Гавриловичу – тихому, степенному мужику. Первому исцарапали в кровь лицо, второму откусили мочку уха. После этого договорились расстреливать без зачтения приговоров. Приводили такую дамочку в подвал. Кто-то стрелял ей в затылок, а приговор зачитывали трупу. Порядок есть порядок!

В начале августа в подвал к Жихареву привели женщину средних лет.

– Член ЦК партии левых эсеров, – сказал доставивший женщину следователь Фойгельсон. – Крайне опасна! С большим трудом удалось ее взять – отменный конспиратор. Расстреливать ее нельзя – делегат съезда Советов, член ЦИК Республики. Мы уже сообщили в газетах, что она выслана в Орловскую губернию. Но и оставлять ее в живых нельзя – будет бороться нами до последнего. Думайте!

– Тебе хорошо: «Думайте!» – огрызнулся Пашка.

– А вы думайте, думайте! Сейчас с приговоренными много чего разрешено делать, – с мерзкой улыбочкой шепнул ему Фойгельсон и выскользнул из подвала.

Женщина не слышала этого разговора. Она курила в дальнем углу помещения.

– Есть ли у вас какие-нибудь пожелания? – наклонился над ней Вася Фомин.

– Да. Мне вернули кулон. Передайте его моей матери. Сейчас в Москве голодно, а я буду учительствовать в Орловской губернии – прокормлюсь… Вот, адрес, – протянула он Васе записку.

– Идемте! – отпер дверь в расстрельное помещение Жихарев.

– Бывала здесь и при царизме, и при Временном правительстве, но пересылка в подвале – это ново!

Пропуская женщину вперед, Пашка прикоснулся к ней. Неудержимое горячее желание в миг овладело им. Увидев трупы, женщина отпрянула назад. Смятение пробежало по ее лицу.

– Вот как? Да вы палачи – хуже царских! Те хоть не занимались столь гнусным обманом! Не стреляйте в спину! Я хочу умереть, глядя смерти в глаза! – с этими словами женщина направилась к трупам у стены.

– Стой! – начал ее валить на тела Пашка. – Тебе уже все равно! Давай! Напоследок удовольствие получишь!

– Свинья! – сильный удар ожог его щеку. – Жандармы не были такими скотами!

Поставив подножку, Пашка повалил женщину на трупы. Одним махом он разорвал батистовую блузку и сорочку, впился зубами в розовой сосок на маленькой груди. «Тварь! Ненавижу! Ненавижу!» – осыпала его ударами женщина. Жихарев ударил ее в висок. Эсерка потеряла сознание… Когда Жихарев встал, застегивая галифе, услышал голос: «Мы тоже хотим!» Следом лег на женщину Вася. Вдруг раздалось глухое рычание, затем васин вскрик: «Ах, сука! Кусаться надумала?!» Глухой удар – и женщина снова обмякла.

– Теперь, Тихон Гаврилович, твоя очередь! – пригласил Вася, вставая с женщины.

– Я уж, ребята, по-стариковски, – Тихон Гаврилович перевернул женщину на живот.

Кончив, Тихон Гаврилович закурил. Курили и Жихарев с Фоминым. В это время женщина очнулась. Со стоном она встала на четвереньки. Тихон Гаврилович ударил ее носком сапога в висок. Раздался хруст костей, а затем удар головы об пол. Женщина дернула ногой и затихла.

– Готова! – удовлетворенно сплюнул Тихон Гаврилович.

– Ловко! – удивились Жихарев с Васей. – Гаврилыч, научи!

– Смотри, куда бить, – указал Тихон Гаврилович носком сапога на кровавое пятно на виске у женщины. – Здесь даже силы не надо. Резко ударил – костка вывалилась и прямо в мозг вошла. Мы так в охранном еще при царизме делали, когда надо было тихо кого-то убрать. Сейчас еще раз покажу на этом лысом эсере.

– Понял? – спросил Тихон Гаврилович, нанеся удар в висок трупу лысого черноусого мужчины. – А теперь, вон дед-анархист лежит… Врежь ему по кумполу для практики!

– Молодец! Способный! – похвалил Тихон Гаврилович, осмотрев труп после пашкиного удара.

День спустя в этом же подвале расстреляли мать изнасилованной эсерки – хрупкую старушку. Перед расстрелом ей рассказали об участи дочери. После расстрела Тихон Гаврилович «по-стариковски» пристроился к убитой.

Наступила середина августа. К этому времени Жихарева приняли в большевистскую партию. Пашку вызвали в политотдел. Там он застал давнего знакомца – Климентия Ефремовича Ворошилова.

– Слежу, Паша, за твоими успехами. Молодец! Хороший из тебя кадр вырастет! – пожал он Жихареву руку. – Такие люди нам очень нужны в Царицыне. Там сейчас решается судьба республики. С руководством я договорился. Тебя отправят вместе со мной в командировку. Будешь охранять, а больше выполнять деликатные поручения одного члена ЦК. Не беспокойся – эти поручения тебе знакомы по твоей теперешней работе!

– Тебе сейчас лучше уехать из Москвы! – вступил в разговор начальник политотдела. – По нашим данным, за тобой начали охотиться классовые враги. Работы сейчас немного. Передашь дела Тихону Гавриловичу и Васе Фомину.

– Справлюсь ли, Климентий Ефремович? Я шашкой не владею, да и на дальнее расстояние стрелять не обучен.

– Зови меня просто – товарищ Клим! А что военному делу не обучен – не беспокойся! Бывать на передовой тебе не придется. Если захочешь чему-то научиться – есть у меня один бывший лейб-гусар, чемпион по фехтованию. Он за десять дней из тебя лихого рубаку сделает, – успокоил Пашку Ворошилов.

Недолго собирался Жихарев. Маузер – в вещевой мешок, наган – на пояс, браунинг – в карман галифе.

Короткой была отвальная с Васей Фоминым, Тихоном Гавриловичем и Танькой Воробьевой.

– Эх, Паша! – обнял Жихарева за плечи пьяненький Вася Фомин. – Был я стукачом, а стал палачом…

– Не боись, Вася! Быть тебе, если не нашим красным генералом, то полковником – наверняка! А ты, Танька, не балуй! Я к тебе с серьезными намерениями, – Пашка приметил, что Тихон Гаврилович и у Воробьевой попросил «по-стариковски».

По заинтересованному танькиному взгляду Жихарев понял, что вполне может спутаться с напарником.

Через десять дней пути на бронепоезде Пашка прибыл в Царицын. Там Ворошилов представил его невысокому рябому грузину.

– Вот, товарищ Сталин, привез паренька, который вам нужен. Аттестация великолепная, послужной список отменный, – изложил Ворошилов основные пашкины дела.

– Пасмотрым, пасмотрым. Сейчас пусть отдохнет, потом изучит город, особенно – улицы, прилегающие к штабу, – распорядился Сталин.