Олег Зинченко - Город. Энтропия в замкнутом пространстве. Две страшных повести

«Контролёры!» – вихрем пронеслось в голове у Власа, и он стремглав бросился в ближайшую подворотню.

– Стоять, сука! – как взрыв грохнул над Власом усиленный громкоговорителем голос.

Согласно не единожды вбитой, в прямом и переносном смыслах, во Власову голову инструкции, он встал как вкопанный, повернулся на окрик, заложил руки за голову, встал на колени, прижал подбородок к груди. С противоположной стороны дороги, из окна второго этажа полуразрушенного дома, на Власа смотрел человек в чёрной форме контролёра. В одной руке он держал мегафон, а в другой нечто, напоминающее пистолет с очень длинным стволом. Это было любимейшее оружие контролёров – электрошоковый хлыст. Однажды Власу довелось испытать его действие на себе – ощущение жуткое. Хлыст стрелял пластиковыми контейнерами, наносящими человеку минимальный вред, разве что ушибы, в крайнем случае – переломы. Но аккумулированный в них электрический заряд, превращал любого человека в корчащееся от боли и брызжущее слюной и кровью существо. Так что, увидев хлыст в руке контролёра, Влас даже не попытался сдвинуться с места.

– Лежать, падла! – рявкнул контролёр, – морду в землю, руки в стороны ладонями к верху!

Влас покорно распластался в придорожной пыли.

– Надо же так по-глупому нарваться на контролёра, – сплёвывая песок, пробормотал Влас.

– А ну, заткнись! Гнида вонючая! – разошёлся контролёр, – Я тебе побубню, сучёнок!

В этот момент к ним подъехал изрядно потрёпанный, созданный ещё в те времена автофургон. Из машины вышли двое. Оба были в форме контролёров, но у одного была нашивка старшего контролёра, а у другого нашивка наставника. Через мгновение к ним подбежал запыхавшийся контролёр, тот самый, что задержал Власа, и вытянувшись по стойке смирно, доложил:

– Гражданин старший контролёр, это как раз тот, что вчера на КПП не отметился и где-то в развалинах спрятался, – и, ткнув для острастки Власа в бок ногой, продолжил свой доклад, – из-за него, суки, всю ночь здесь просидел. Ну, ничего, от меня не уйдёшь!

– Много говоришь, Вракин! – перебил говорившего старший контролёр, – А если бы он за ночь слинял? Что тогда? Пришлось бы тебя в поселенцы определять! – и, видя, что Вракин вот-вот грохнется в обморок от перспективы сменить мундир контролёра на робу поселенца, спокойно добавил, – да не дрожи ты, не ссы, будем считать, что ты молодец, промах исправил. Но впредь, смотри! Всё, собирай своих людей и бегом в казарму! Операции отбой!

– Есть, гражданин старший контролёр! – проорал Вракин и бегом бросился прочь, довольный, от макушки до пяток, тем, что всё обошлось.

Старший контролёр подошёл к Власу и, не говоря ни слова, выхватил электрошоковый хлыст, и выстрелил Власу в спину. Жуткая боль взорвала тело Власа, глаза закатились, изо рта потекла вязкая белая слюна. Сделав ещё несколько конвульсивных движений, Влас затих, казалось, что даже дыхание прекратилось.

Второй из присутствующих, с нашивкой наставника, подошёл к Власу и, убедившись, что он жив, сказал:

– А если бы ты убил его?

– Да и чёрт с ним!

– Что значит, чёрт с ним?! Тебе что, глаза промыть и уши прочистить?! В приказе ясно сказано – объект должен быть цел и невредим! И если ещё раз ты позволишь себе что-либо, не согласовав со мной, пеняй на себя! Я тебя уверяю, умолять будешь, чтобы тебя удавили. Ты понял?!

– Да ладно тебе, не ори ты так, ведь он жив. Так что чего теперь орать-то, – пробубнил, скорее для себя, чем для наставника, старший контролёр.

С этими словами он схватил Власа за шкирку и, приподняв от земли, забросил его в фургон машины. Затем он молча сел в кабину за руль, где его уже поджидал наставник и они поехали к центру Города.

Через полчаса тряски по разбитым улицам и проулкам, старший контролёр остановил машину у трёхэтажного кирпичного здания грязно-серого цвета. Над крышей здания развивался чёрный флаг с зелёным кругом в центре. Справа от входа висела массивная вывеска с надписью зелёным по чёрному: «Управление Контролёров Города при Совете Наставников Республики». Увидев прибывших, на крыльцо выбежал часовой и встал по стойке смирно.

– Стереги того, что в фургоне! – бросил на ходу старший контролёр и вслед за наставником проследовал в здание.

Пока они шли выкрашенными грязно-бурой краской коридорами, оба, как по команде, сняли фуражки и начали протирать лбы и шеи засаленными платками. День только начинался, а жара уже брала своё. Наконец они подошли к двери, на которой висели две таблички: «Старший контролёр Зуб А. И.» и «Представитель Совета Наставников, младший наставник Бадай Ф. П.»

Старший контролёр открыл дверь и, пропустив вперёд младшего наставника, вошёл в кабинет. Это была прямоугольная комната с одним запылённым окном в торце. Запылённым настолько, что свет еле пробивался через стёкла. Стены кабинета были выкрашены в тёмно-зелёный цвет, а цвет пола вообще невозможно было определить в этом пропитанном пылью полумраке. Из интерьера в кабинете был огромный стальной сейф, два стола и по одному стулу возле них. На столах стояли обшарпанные армейские телефонные аппараты. Младший наставник Бадай Ф. П. сел за стол справа от входа, а старший контролёр Зуб А. И., расположился, соответственно, слева.

Бадай, расстёгивая китель и продолжая утирать пот, начал просматривать какие-то бумаги. Он предпочитал не смотреть перед собой. Вот уже два года он изо дня в день наблюдал одного и того же человека за соседним столом. Старшему контролёру Зубу было тридцать лет, правильные черты лица, отягощенные мешками и синяками от частых возлияний и бессонных ночей, на удивление гармонично сочетались с гориллоподобным строением тела и плотным, чёрным волосяным покровом. Собственно, Бадая раздражала не фигура и волосы Зуба, а его постоянное желание подчеркнуть, что он здесь самостоятельный руководитель, делающий дело, а, дескать, ты, Бадай, непонятно для чего поставлен, и непонятно чем занимаешься.

Похожие чувства испытывал и Зуб к Бадаю. Управляя Городом, без малого, пять лет, практически со дня создания спецпоселения, ему было непонятно, для чего к нему приставили этого служаку. Ещё больше раздражало то, что ему, прошедшему через десятки боевых операций, приходится подчиняться этому необстрелянному юнцу. Собственно, насчёт юнца Зуб был не прав. Бадай был моложе Зуба всего на два года. Но при своём почти двухметровом росте, здоровой худобе, ухоженности правильного лица и безупречной стрижке русых волос, да ещё на фоне Зуба, Бадай выглядел значительно моложе своих лет.

– Бадай, по-моему, пора вскрыть конверт, – сказал Зуб, доставая из нагрудной кобуры пистолет и убирая его в верхний ящик стола.

Бадай, дочитав последнюю бумажку и продолжая вытирать пот со лба, отпер сейф и достал из него опечатанный сургучом пакет с надписью «Совершенно секретно».