Валерий Антипин - Без лишних слов

– Да о чём с ним говорить! Ух…, – погрозила рукой Снежана. – Раздавила бы как клопа. Память отшибло? Сейчас освежим!

– Ага! Обязательно вернём.

– Спокойно! Он целёхонький и здоровый нам нужен.

– Я вот о чём думаю! Какую для него экзекуцию подобрать.

– В двадцать лет они все не сдержанные. Огонь внутри так и пылает. Охотники!

– А может решить его мужского начала? Пусть потом ухаживает, за кем хочет!

– Натрепал что лётчик, мы и клюнули.

– Ага. Лётчик – переплётчик.

– Интересно! Образумился к сорока семи или до сих пор мозги доверчивым девушкам морочит? Аферист.

– Купились на побрякушки дешёвые, значки и корочки. Вспомню, трясусь от стыда.

– Вон как раздобрел. Трепло!

– Какая теперь разница! Добра-то скоро не будет. Ха… ха…!

От смеха Снежаны, Николая бросило в пот. Такие подробности о нём могли знать только очень старые друзья, и ещё… Память наконец-то поддалась, выдав события и образы из далёкой ни чем не обременённой студенческой молодости.

– Вы? – произнёс он не уверенный в своём прозрении.

– Мы! – хором ответили они.

– Вот это да! – изумляясь, сказал Николай. – Но как, же так?

– А так!

– Мы в одной школе учились.

– Одноклассницы мы!

– В колледже тоже вместе.

– А вас не узнать! Сильно изменились. Особенно, – не договорив, Николай искоса глянул на Снежану.

– Ты что! Внешность моя не нравится. А когда в постель ко мне лез, красавицей называл, единственной и несравненной, льстил, получается, чтобы своё получить! – вспылила она.

– Я!

– Обнаглел совсем! – рявкнула Снежана, как смогла, размахнулась и ринулась в атаку, не откладывая наказания.

Не осталась в стороне и Ульяна. Кулаки и ладони сыпались на грешника сверху вниз и под разными углами, жёстко опускаясь на затылок, челюсть, спину и грудь. Соня ставила щелбаны, но досчитав до восьми, вцепилась за остатки шевелюры. Уклоняясь от яростных ударов, грешник извинялся, повторяя «простите, простите», иногда вставлял «пожалуйста» и ещё реже «я так больше не буду». Нащупав ручку замка, он потянул её на себя, но дверь не открылась.

– Стоять!

– За всё расплатишься!

– Куда собрался?

Не отвечая на идиотский вопрос, Николай наваливался испуганной массой на дверь, но она только скрипела, автомобиль раскачивался, а избиение продолжалось.

Такое понятие как «аномальные зоны», не имели для Николая, абсолютно ни какого значения. Но сегодня он почти готов был поверить в их существование. Славные любовные похождения, давно забытые и покрытые иссохшим мхом древности, дали знать о себе именно в таком труднодоступном, изредка посещаемом районе, весьма схожем с описаниями газетчиков и увлечёнными этой темой людьми. О таких районах предпочитают помалкивать. Впрочем, помалкивали и о дорогах, проложенных через них, не говоря о непристойных занятиях, которые всплывают в неподходящее время, когда жизнь наладилась наилучшим образом. Вошла в фазу доверительных, тёплых отношений, финансовой стабильности, подрастающих внуков, достроенного загородного дома и распределения наследства.

Три подруги, с которыми он имел честь прелюбодействовать по очереди с небольшим интервалом дней десять, двадцать семь лет тому назад, узнали его, не смотря на плешь, седину и незначительные изъяны толстенького тельца. Ненависть, которую они лелеяли все эти, не лёгкие годы, воспитывая в строгости дочерей, вспыхнула вновь и требовала немедленного выхода. Объединившее их когда-то горе, в трудные годы катаклизмов, нарушенных обещаний, матерей одиночек, способствовало рождению оригинального решения современной проблемы. Так, через пять лет, благодаря совместным усилиям они вступили в собственный центр красоты и здоровья.

А когда, растеряв женскую привлекательность, неутомимость и пробивную силу, выдав замуж дочерей и обеспечив дни преклонного возраста, прогуливаясь в лесу недалеко от дачи, неразлучные дамы встретили по случаю «друга», им захотелось мести. Претензий к нему было предостаточно. Набив круглую, плешивую харю, разгорячённые и возбуждённые женщины, тяжело дыша, выпустив часть своего гнева, не отпускали пленника из рук.

– Не истери, припадочный! Дверки-то оставь в покое. Обсудим вопрос, и езжай с миром, – предложила Ульяна.

– Сиди тут, кабель! – не успокаивалась Снежана.

– Сколько, сколько мы настрадались, настрадались-то, намыкались, – причитала запыхавшаяся Соня.

Чувствовал себя Николай отвратительно. Он оправдывался, пыхтел, думая о метаморфозах обстоятельств, которые изменили юные создания до неузнаваемости, боясь сказать об этом вслух. Вежливые слова не действовали на разъярённых дам, комплименты воспринимались как оскорбление, а невинные жесты непременно агрессией.

От прежней прелести, которая когда-то притягивала, не осталось и следа. Поблагодарив судьбу за то, что он не женился ни на одной из них, Николай ещё раз толкнул дверь. Раздался треск, за ним хлопок, словно вынули пробку из бутылки шампанского, сработали дверные замки и пленник вывалился из машины прямо в лужу, оказавшись на свободе. Поднявшись на ноги, проведя рукавом по красному и мятому лицу, оставив на нём полоски грязи, радостно крикнул:

– Тупыми были, тупыми и остались! – через секунды две пожалев о совершённой глупости.

– Порву гада! – завизжала Снежана.

Разбор полётов продолжился на свежем воздухе. Дождь закончился. Выглянуло солнце. Защебетали птички, над высокой травой запорхали бабочки, а за кустами репейника в глубине берёзовой рощи слышались крики.

Окружённый с трёх сторон и прижатый к мощному стволу дерева, Николай предложил договориться, понимая, что приходится отцом девочкам. Для него новость оказалась чрезвычайной, ошеломляющей и головокружительной. Необходимо было успокоиться, всё обдумать, взвесить. Собрать деньги, три церковных свечи и возможно чемодан. Выглядеть обманщиком и проходимцем ему не хотелось. Так же ему не хотелось оказаться на улице, ругаться с тёщей и женой, ночевать у знакомых. Начинать всё сначала, менять устроенный быт ни на десять, тридцать и тем более на сто восемьдесят градусов. А какие требования выдвигает противная сторона, он не знал. Обтирая припухший нос платком, беспутный отец попросил:

– Стойте! Пожалуйста, прекратите!

– Давайте его к дереву привяжем, – порекомендовала Снежана.

– Подождите, Мы же культурные люди, взрослые, – задыхаясь, сказал Николай.

– Ты на что опять намекаешь? – спросила Соня.

– Ни в коем случае. Я имел ввиду другое…

– Конец тебе крендель! Пинать сейчас будем.

Заслуженные обвинения посыпались горохом в адрес потрёпанного и измученного беспутного отца. Обхватив голову руками, он что-то говорил, закончив свою исповедь воплем от которого вороньё взмыло вверх, нарушив природную гармонию.