Иван Катков - Еще один день. Сборник рассказов

Пожали руки. Чтоб купить водки, гонцу приходилось спускаться по связанным простыням из окна второго этажа. Окна на первом были зарешечены. Минут через двадцать тщедушный мальчишка принес, обернутые олимпийкой, пару бутылок водки. Леха отвинтил крышку, в ноздри ударил резкий запах спирта.

– Не потравимся? – недоверчиво покосился я.

– Да не, – мотнул головой Леха, – постоянно ее берем.

Пили быстро и осторожно. Раздавили литр на шестерых, покурили, и разошлись по палатам. За весь день, кроме больничной каши, я ничего не ел, поэтому меня развезло. Прямо в сланцах завалился на койку и уснул.

****

Проснулся я от оглушительного клича Кинг – Конга. Рослая медсестра с грубым низким голосом.

– Субботин, Шулешов, Алексеенко, Каталов, Эрдман – на анализы!

Ребята лениво вставали с коек, зевали, потирали глаза и потягивались.

– Каталов, – медсестра подергала меня за штанину, – тебе че, особое приглашение нужно?! Вставай давай!

Я поднялся. Странно, но голова совсем не болела. Будто и не пил вчера. Дошел до сортира, отвернул кран, напился ледяной воды, поплескал на лицо, закинул в рот жвачку, и почесал в процедурную.

Первого вызвали Филю Эрдмана. Тощего, длинного, с острым крючковатым носом. И пока мы его ждали, старожил из первой палаты поведал нам любопытную историю. Оказывается процесс сдачи анализов в нашем отделении носил сакральный характер. Называли его обрядом посвящения.

– Вот заходишь ты в кабинет, – говорил он тоном мудрого старца, – медсестра командует – спускай штаны! Ты послушно приспускаешь штаны. Встань раком! Ты нагибаешься. Она берет спицу с ватным тампоном на конце и всаживает тебе в зад. Те же операции она проделывает с носом и горлом. Ничего особенного, конечно, но с жопой все – таки унизительно.

– Да уж, – усмехнулся я, – обалденная история.

– А откосить можно как – нибудь? – с надеждой спросил Шуля.

– Неа, один хрен сдавать придется, – развеял все сомнения рассказчик.

С трудом переставляя ноги, вышел Филя. На лице его читалось тоска и отчаяние. Сидящие в коридоре дружно зааплодировали.

****

По вечерам в наши окна тарабанили «педовки». Девчушки 14—15 лет, но не полоумные из соседнего корпуса, а нормальные, живущие неподалеку от больничного городка. Их, конечно, гоняли медсестры и охранник Женя, но они все равно почти каждый вечер дежурили под нашими окнами. Хихикали и показывали неприличные знаки.

– Вот в наше время, – поучала их пожилая медсестра, – девчата к офицерам бегали. Чего вас – то к дуракам так тянет?!

****

На ночь в отделении оставалась дежурная медсестра и охранник. Мужик лет сорока – сорока пяти, похожий на отставного военного. В одно из своих дежурств они решили выпить. Накрыли стол в процедурной и приглушенно включили музыку. Сначала все было спокойно. Но ближе к полуночи сестра стала хохотать и подпевать Кадышевой. Из процедурной тянулся табачный дым. Потом они что – то разбили.

– Уроды, епт, – ворочаясь, поднял голову Юрка, – пацаны, хлопните чем – нибудь по «титану», чтоб они там позатыкались!

Матерясь, Шуля сбросил одеяло, поднялся, и принялся колотить по баку столовой ложкой. Дверь в конце коридора грохнула и послышались гулкие частые шаги.

– Чуваки! – вскрикнул Шуля, – там охранник к нам ломится! С ножом!

Прокричав, он нырнул под кровать.

Охранник забежал в палату и хлопнул ладонью по выключателю. Свет зажегся, и мы увидели запыхавшегося дядю Женю в расстегнутой гимнастерке и семейниках. В руке он сжимал скальпель. Его губы дрожали, глаза были стеклянные.

– Подъем! – проревел цербер, размахивая скальпелем.

– Дядь Жень, иди ты на хер, – перевернулся на другой бок Леха, – новенькие, – пробормотал он в стену, – не заморачивайтесь, он контуженый.

– Подъем, твари!!!

– Лех, – сказал Юрка, – осади ты его, спать охота.

– Ладно, – Леха нехотя перевернулся на спину, и, заложив руки за голову, крикнул:

– Сержант Лебедев!

– Я! – охранник со звоном отбросил скальпель и вытянулся по стойке смирно.

– Отбой!

– Есть! – выпалил дядя Женя, лег на пол и закрыл глаза. Он шумно дышал. Волосатая грудь его тяжело вздымалась.

Вошла медсестра. Присела, сделала ему в вену укол, поднялась, расправила халат и сказала:

– Мальчики, вы уж извините нас, мы тут пошумели немножко… День рождения у меня сегодня. Будьте добреньки, оттащите его в холл.

Шуля высунул голову из – под кровати.

– Поздравляем, – недовольно пробурчал Антон, схватил контуженного за ногу и поволок по коридору.

– Ну как, весело у нас? – повернулся ко мне Леха.

– Не то слово, – выдохнул я. – Слышь, Лех?

– А.

– А он что, и порезать бы смог?

– Да запросто, – усмехнулся Леха, – с ними главное вести себя правильно. Не ссать. Они же как звери – чувствуют страх, и нападают.

– Откуда ты все это знаешь – то?

– У меня батя в Афгане воевал, – сказал он, отворачиваясь к стене, – ну все, давай, я залипаю уже…

****

Утром я услышал голос санитарки.

– Кто дежурный по завтраку? – спросила она, заглянув в палату.

Понятное дело, никто не отзывался.

– Я дежурный, – сказал я, и добавил: с Шулешовым.

– Хорошо. Давайте только поживей, мальчишки.

Я встал, быстро оделся и стал будить Шулю.

– Санек, – толкал я его в бок, – пойдем за завтраком сгоняем. Вставай, хоть воздухом подышим, может пивка успеем зацепить.

– Идем, – открыл глаза он, услышав магическое слово «пиво».

Санитарка выдала нам фуфайки и мы выбрались на улицу. Вдохнули бодрящего октябрьского воздуха, вкрутили в рот по сигаретке, и зашагали на кухню. Под ногами хрустели затянутые коркой лужи. На тополе горланила ворона.

– Смотри, – кивнул в сторону Шуля, – психов выгуливают.

По аллее ползла странная колонна из пяти человек. Локомотивом, сжимая в кулачище веревку, шел матерый санитар. Конец веревки держал его коллега. А между ними, связанные по рукам, плелись «пассажиры». На них были огромные сапоги, клетчатые шаровары путались в коленях. Объеденные ушанки загадочным образом держались на их лбах или затылках. Больные смотрели строго перед собой, и, кажется, не моргали.

«Кого Юпитер хочет погубить, того лишает разума» – припомнил я слова кого – то из великих.

Пройдя метров сто, мы оказались у серого здания с металлическим лотком для приемки хлеба. Поодаль четверо наших ребят выгружали из машины сетки с капустой и луком. Парни трудились за еду. После работы их от пуза кормили. Шуля приветливо махнул им. Один из них кивнул в ответ. У заднего входа толпились пациенты.

– Пойдем, – сказал Шуля, – нам туда, походу.

Как только мы подошли ко входу, меня схватила за рукав бабушка в пуховой шали и грязном бордовом пальтишке.