Алексей Ручий - Тролль

После драки почти ничего не помню. Какой-то ларёк, машина, блюющий я. Приподнимаюсь, оглядываюсь по сторонам.

Я лежу на диване в незнакомой комнате, сверху накинут старый выцветший плед. Неподалёку находится окно, подоконник заставлен цветочными горшками. Возле окна письменный стол. В противоположном углу сервант, за стеклом разнокалиберные сервизы. Комната оклеена старыми обоями, кажется, ремонт здесь не делался уже лет двадцать. На стене календарь с котиками.

Пытаюсь разобраться, где я, но окружающая обстановка мне незнакома. Ясно одно: я не дома.

Интересно, куда подевался Молчанов? Наверное, он смог бы пролить свет на моё текущее местонахождение.

Осторожно скидываю с себя плед, встаю с дивана. Диван скрипит подо мной, словно старый инвалид. Этот скрип вызывает у меня вспышку головной боли. Я и сам сейчас подобен только что покинутому дивану – чуть надави, и я рассыплюсь в прах, превращусь в кучу ненужного хлама.

На подоконнике рядом с цветочными горшками стоит бутылка воды. Наверное, для поливки цветов. Плевать. Тянусь к ней через стол – надо унять сушняк. Откручиваю пробку и долго глотаю, утоляя жажду. Эх, сейчас бы бутылку холодного пива!

За спиной раздаётся скрип, открывается дверь в комнату. Я оборачиваюсь, вижу Молчанова. Тот ухмыляется:

– Всё не выпивай, цветам оставь хоть немного!

Я убираю бутылку ото рта. Молчанов тут, это обнадёживает.

– Состояние жуткое, – объясняю ему.

– Неудивительно.

Молчанов в растянутой толстовке с немецкой группой «Scooter» на груди и синих кальсонах, на ногах домашние тапочки. Похоже, он в отличие от меня тут не в первый раз.

– Где мы? – спрашиваю скорее для проформы, догадываясь о том, каким будет ответ.

– У меня дома, – отвечает Молчанов. – До твоего дома мы вчера так и не добрались. Некоторое время он молчит, потом добавляет, – да и страшно было тебя одного оставлять, ты совсем с катушек слетел.

– Да?

– Ну, – смеётся Молчанов. – Такси заблевал, потом в какую-то общагу ломился…

Ничего себе! Никогда бы не подумал, что я на такое способен. Впрочем, в трезвом состоянии мы редко догадываемся о том, что можем натворить, будучи пьяными в стельку. Хорошо, есть Молчанов, который в нужный момент оказывается рядом.

– Я в шоке от самого себя!

– Бывает, – разводит руками мой приятель.

– Я тебя не сильно стеснил?

– Не-а. Эта комната у нас свободна.

У нас? Не думал, что у Молчанова кто-то есть. Впрочем, он человек-загадка, шкатулка с секретом, кто знает, может, он совсем не такой, каким я его себе представляю?

Но уже в следующий миг он ставит всё на свои места.

– Чаю хочешь? Мама пирог испекла.

Ага, понятно. Молчанов живёт с мамой. Вот это уже больше на него похоже. Мужик за тридцать, усердно опекаемый престарелой мамашей. Стоило ожидать. Хотя мне всё равно. Пусть сожительствует хоть с резиновой куклой – вчера Молчанов мне здорово помог, не бросил пьяного замерзать на улице.

– От чаю не откажусь, а пирог, боюсь, не полезет…

Молчанов усмехается. Он-то свеж как огурец. Я ему немного завидую, мне бы такое здоровье.

– Пойдём тогда на кухню.

– Ага. Только мне сначала в туалет надо.

Молчанов показывает мне, где в его квартире находится санузел. Я иду туда, мой приятель исчезает в кухне.

Квартира Молчанова – типичная малогабаритка в панельной «хрущёвке»: каждый метр полезной площади чем-то занят, заставлен или завален хламом. Любое свободное пространство тут выглядит как клочок суши на каком-нибудь острове, отвоёванный у моря в долгой упорной борьбе.

В туалете меня начинает рвать; согнувшись пополам, я опорожняю желудок в молчановский унитаз. Блевотина хлещет из меня неудержимым яростным потоком, забрызгивая всё вокруг. Чёрт, только этого мне не хватало!

Минут пять меня как следует полощет. Мой пищевод скручивается в болезненную спираль, желудок сводит спазмом. Всё выпитое и съеденное вчера покидает меня с горьким вздохом сожаления. Молчановская сантехника стоически поглощает эти неаппетитные извержения.

Наконец мне удаётся разогнуться. Умываюсь под краном у раковины, делаю несколько глотков воды, затем оглядываю место преступления. Ужасная картина. Нажимаю на рычаг смыва, но вода не желает течь. Похоже, сливной бачок у Молчанова сломан. Ну, если он – ровесник квартиры, неудивительно.

Как же мне быть? Оглядываюсь по сторонам, обдумываю, что бы предпринять. Мне не остаётся ничего другого, кроме как зачерпывать воду пригоршнями из-под крана и таким образом смывать блевотину в унитазе. Со стороны это выглядит, наверное, жутко смешно. Но мне-то не до смеха.

Кое-как уничтожаю улики. Мелкие розовые брызги остаются по ободку унитаза. Надо бы и с ними что-то сделать. Но по закону подлости туалетной бумаги нигде не видно. Такое ощущение, что Молчанов всё это подстроил, чтоб поржать надо мной. Впрочем, учитывая то, что я в итоге сотворил с его сантехникой, такая версия выглядит довольно неубедительной.

На трубе под раковиной висит какая-то тряпка. Беру её, при ближайшем рассмотрении это оказываются старые женские трусы. А, блин…

Чувствую, как к горлу подкатывает новая волна тошноты. Кое-как сдерживаюсь, вытираю этими трусами унитаз. Затем убираю их назад на трубу.

Долго мою руки под краном, тщательно намыливая их мылом. Дурацкая ситуация и виноват я в ней сам. Надо было меньше пить вчера. Правда, я говорю это себе всякий раз, когда принимаю сверх нормы.

Наконец привожу себя в порядок. После опорожнения желудка становится немного легче. Хоть какие-то плюсы в этой грязной истории есть. Покидаю сортир в надежде больше никогда здесь не оказаться.

Иду на кухню мимо комнаты, в которой громко работает телевизор. Заглядываю туда из любопытства. Перед телевизором в кресле сидит пожилая женщина и увлечённо таращится в экран. Мама Молчанова собственной персоной.

Судя по всему, идёт передача «Смехопанорама», кажется, я угадываю обезьяньи интонации комика Евгения Петросяна. Интернет-жупел по-прежнему имеет колоссальное влияние на престарелых домохозяек.

Я здороваюсь с молчановской мамой, но, кажется, она меня не слышит. Ладно, иду дальше.

В кухне Молчанов колдует над чашками, разливает кипяток. Завидев меня, спрашивает:

– Ну как?

– Полегче, вроде. Я там это…

Но он не даёт мне досказать, ржёт:

– Я слышал. Было похоже на рёв чудища!

Чёрт, в этих «хрущёвках» стены из картона, тут ничего нельзя сделать бесшумно.

– Ничего смешного. Сам меня, между прочим, поил вчера.

– Ну так… Надо ж было отметить твою победу на этим, как его?.. Стёпой!

– Доотмечался.

Молчанов показывает мне на свободный стул:

– Садись, чай пей.

Стул такой же допотопный, как и всё в этой квартире, как и сама квартира. Куда только Молчанов девает свою зарплату? Ему что, лень доехать до ИКЕИ?..