Галина Грановская - Рассказы

Неожиданно кто-то взял её за руку. Фимка резко оглянулась, что еще за фамильярность такая? Коротко стриженые волосы, галстук на белой рубашке. Ого-го! Откуда такой взялся? Фимке показалось, что она уже видела это лицо. Хотя нет, парень скорее незнакомый, но разве в такой полутьме с цветным миганьем толком разглядишь? Хорошо, что её пригласили! Вот главное. Значит, не считают уже малявкой. Фимка довольна, почти счастлива. Проходя мимо Васьки, взмахивает приветственно рукой – пусть видит. Но Ваське не до того, смотрит отсутствующим взглядом, ему всё равно, кто там с кем танцует, кто кого пригласил. Он делом занят. Пусть об этом сейчас никто не думает или не помнит, но что бы все эти друзья делали без него? С тех пор, как оркестр ушёл в новый ДК, а Сеньку Арбузова забрали в армию, именно он, Васька, крутит здесь музыку, что бы там ни говорили. Родителей, правда, поначалу таскали в школу. Миранда призывала к порядку, какая, мол, музыка, если Васька пока только десятиклассник и ученик вверенной ей школы? Что-то там о нравственности говорила и режиме дня. О режиме дня! Вроде он первоклассник какой-нибудь! Но потом с ней поговорил завклубом и попросил, – ну, в виде большого исключения, – иногда разрешать Василию бывать вечерами по выходным в клубе. Мол, больше некому сейчас музыкой заниматься. Cлушать пластинки столетней давности и, тем более, танцевать под них никто не будет. Ну, разве что иногда, неохотно согласилась Миранда. С тех пор Василий здесь вполне легально. У него и записи и цветомузыка – всё на высшем уровне. Радиотехника его конёк и единственное увлечение – были бы возможности и детали, он бы здесь такое сделал, что… Ладно, придёт время он и сделает. А пока пора поставить что-нибудь более динамичное.

Ох, это же любимая Фимкина – «Я с тобою»! Фимка чувствует, как замирает сердце, бегут по коже мурашки – как поют! – а партнёр её вдруг исчез, растворился в цветном сумраке, не сказав ни единого слова. Но какая разница, с кем танцевать? Отвлекся на несколько минут от своих кассет Васька, подошёл. Главное, она не стоит у стены, как некоторые расфуфыренные дурочки или слонята вроде Ветошкиной. И Васька парень ничего, но только никак невозможно принимать его всерьёз – заурядный, обычный, они знакомы чуть ли не с детского сада, и сидят за одной партой. Пусть он в своей физике-химии спец, каких нет больше не только в школе, но и во всем посёлке, Фимке он неинтересен.

«C тобою, любимый, всегда я с тобой, и пусть ты не знаешь об этом. Зимою, любимый, холодной зимой и праздничным ярким летом». Музыка уносит Фимку далеко-далеко, и нет уже полутемного зала с деревянным выщербленным полом, исчезли окна с мятыми плюшевыми шторами, тускло мерцающими в свете мигающих фонарей – есть только музыка и два голоса, высокий и низкий – переплетаясь, они зовут, увлекают в мир совсем непохожий, далекий от этой скучной и однообразной жизни…

Ах, как танцует Фимка! Все забывает. Жаль только, что быстро кончается песня и нужно открыть глаза и снова увидеть конопатую Васькину физиономию с рыжими кошачьими глазами, с капельками пота на лбу. А Фимка возвращается к Ветошкиной, уныло подпирающей стену. Но не успевает перекинуться с ней и cловом, как вновь возникает перед нею тот самый парень с немыслимой стрижкой столетней давности и в галстуке, единственном, наверное, на весь зал. Снова звучит мелодия, на этот раз поют на английском, и новая музыкальная волна подхватывает Фимку, снова в груди холодок и мурашки по телу – такая задорная, весёлая мелодия! Чувство ритма у Фимки что надо. И вообще она… Знаменитая актриса, поющая и танцующая так, что в зале поднимается рёв, и стулья ломают от восторга, когда она выходит на сцену! Но ей и на это наплевать, потому что на сцене для неё не существует ничего – ничего, кроме музыки и послушного ей тела…

– И откуда ты такая взялась?

Не понять, насмешка в голосе «галстука» или восхищение. И Фимка не отвечает. Прикрыв глаза, она вся в движении – не два-три заученных перед зеркалом па, а легко, легко, свободно и непринужденно. «Галстук» повторяет вопрос и Фимка досадливо морщится. Откуда – откуда! Какая разница, откуда! От верблюда. Какое это имеет значение здесь и сейчас? Она есть и будьте довольны, как довольна она. Разве она плохо танцует? Или в ней что-то не так?

– Спишь или балдеешь?

Да он зануда, этот «галстук»!

– Не обижайся… здорово это у тебя получается. Ну, буги-вуги эти.

То-то же.

– Зато у тебя не очень, – задирается Фимка в отместку.

«Галстук» смеётся. Или Фимке кажется, что смеётся – блики, мощный шум из усилителей. И ответа почти не расслышала – показалось, он сказал что-то вроде «давно не бывал». Не бывал – так не бывал, ей-то что? С розовыми щеками, слегка запыхавшись, Фимка выбирается из толпы. «Галстук» на этот раз не исчезает, оказывается рядом.

– Я тебя раньше здесь не видел.

А я тебя, хотела сказать Фимка, но что-то её останавливает. Она не может решиться на «ты». Васька дал полный свет и теперь ясно, что «галстук» куда старше, чем казался поначалу. И, наверное, намного, может быть, даже лет на десять. Как для неё – почти старик.

– Школьница, что ли? – догадывается «галстук». – Или приехала недавно?

Фимке нравится последнее предположение, но врать она не умеет. Да и не успевает ничего придумать – натыкается взглядом на Альку. Та делает какие-то знаки. Ну, чего ей? Поговорить не даст с человеком.

– Ефимова! Ленка!

– Ты, что ли, Ефимова? – Похоже, «галстук» удивлен. – Ефимова, значит… Так это твой батя дорогу тянет?

– Мой, а что? – Ну, Ветошкина, погоди!

Детский сад, читает Фимка а глазах «галстука»

– Работал я у твоего отца, вот что. А вы в пятиэтажке живете? – Он еще и уточняет! – В одном подъезде с… с Дороган, точно?

Точно-точно, с Анной Ивановной. Сейчас ещё и этаж назовет и номер квартиры. Всем, всем здесь всё известно! Как можно жить в поселке, где тебя знает каждая собака, где никогда ничего не происходит, где все так пресно и скучно?

– Угадал, – злится Фимка. – Исключительно точные сведения. Действительно, в одном подъезде с Анной Ивановной, могу познакомить!

«Галстук» улыбается, насмешливо и снисходительно.

– Тебя подружка зовет.

Ветошкина уже рядом. Суетливо тянет Фимку за рукав. Выйти? Зачем? Сейчас новый танец начнется. Неужели нельзя сказать здесь? Но от Ветошкиной непросто отвязаться. В «предбаннике», отдыхая от толчеи, заядлые курильщики ожесточенно поглощали никотин. Фимка поморщилась, она не переносила дыма.

– Ну, чего тебе?

Глаза у Ветошкиной как две плошки.

– Ленка, ты хоть знаешь, кто это? Знаешь, перед кем выпендриваешься? Это же Бочаров!

Алька кажется не на шутку встревоженной, а то бы Фимка ей показала, кто выпендривается.