Игорь Отчик - Беседы шалопаев или золотые семидесятые

В следующие выходные я был занят какой-то бытовой ерундой, и на озеро не поехал. Воскресным вечером я уже лежал в постели, перелистывая недавно вышедший сборник стихов Юрия Левитанского «День такой-то». Радиоприемник был настроен на музыкальную волну, звучала песня «Артист поет» ансамбля «Норок». Уютную атмосферу вечера нарушил стук в дверь, и на пороге появился он, загорелый, веселый и немного подшофе.

– А, привет, гуляка!

– Да это ты прогуливаешь! Физкультурные мероприятия. А тобой там, между прочим, интересовались. Некоторые особы…

– Похоже, они не сильно скучали. По тебе заметно, что день прошел содержательно.

– Не без того. Пришлось отдуваться за двоих. Пока ты здесь сачковал. Разлегся тут, на ночь глядя. Развел нездоровый интим. Да еще какую-то чушь читаешь…

– Кончай хамить! Ты же ни ухом, ни рылом, о чем речь.

– А мне и знать не надо! Все они одним миром мазаны.

Его саркастический ум не признавал никаких авторитетов, а злой юмор временами переходил все границы. Он был из тех, кто ради красного словца не пожалеет мать-отца. Особенно не жаловал людей творческих профессий. А над поэтами вообще издевался:

– Ничтожный народец. Сродни актерам. Они, видишь ли, самовыражаются! Ковыряются в своих мелких душонках, рифмуют всякий вздор. Речей их значенье темно и ничтожно − им без отвращенья внимать невозможно…

– А сам-то стихами заговорил!

– Делов-то! Возьми словарь, спиши красивые слова и зарифмуй.

– Зря ты так. Художника обидеть может каждый…

– И не только художника. Этот самый «каждый» может обидеть кого угодно. А поэта обидеть не так-то просто. Он сам тебя обидит. Особенно, когда под хмельком. В большинстве своем это кичливые и драчливые типы. Вроде Н. Рубинова. Но больше всего они обижают классиков − своим, якобы, творчеством.

– Во-первых, каждое поколение имеет право выразить себя и свое время. Пушкин прекрасно знал своих предшественников. И что? Разве он хуже Тредиаковского? Во-вторых, откуда в тебе эта самоуверенность? Ты что, специалист? Как можно судить, не зная ни теории литературы, ни истории предмета?

– А что, для этого надо быть знатоком творчества Хераскова? Или читать ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик?

– Фюр литератур.

– Ерунда это все. Математики и физики лучше разбираются в поэзии, чем скудоумные гуманитарии. Которым не хватает ни широты взглядов, ни смелости суждений, ни ума.

– Кто разбирается? Эти очкарики, мертвые души? Да у них в мозгах одни формулы! Разве им доступны душевные взлеты? Творческие озарения, полет фантазии…

– Вот им-то как раз доступны. Один из ученых сказал о своем бывшем ученике: «Он стал поэтом. Для математики ему не хватало воображения». Даже Пушкин признавал, что вдохновение нужно в поэзии, как и в геометрии.

– А насчет математиков тоже есть анекдот. Как-то два англичанина отправились в полет на воздушном шаре. Порывом ветра их занесло в незнакомое место. Снизившись, они увидели прохожего и крикнули: «Сэр, где мы находимся?!». И успели услышать ответ: «В корзине воздушного шара!». Пролетев некоторое время в молчании, один из путешественников сказал: «Я думаю, это был математик. Вот пример абсолютно точного и столь же бесполезного ответа».

– Но они дают эти ответы! И двигают прогресс человечества. Как говорил Базаров, толковый химик в двадцать раз полезнее любого поэта. Которые тысячи лет мусолят одно и то же. Да так и не смогли разобраться в человеческой душе…

– Потому что душа человека непостижима! И неподвластна примитивной логике. Формулами ее не опишешь. И вообще, вся история человечества это история культуры.

– Да какой там культуры? Человек остался таким же, каким был тысячи лет назад. А весь многовековый гуманитарный бред только умножает его невежество…

– Понятно, при слове «культура» ты хватаешься за пистолет.

– Ладно. Спор между физиками и лириками был закрыт постановлением ЦК КПСС еще в шестидесятые годы…

– И кому присудили победу?

– И тем, и другим присудили поражение.

– Понятно. Бей своих, чтобы чужие боялись. Но меня удивляет твоя дремучесть. Ты не видишь сути явления. Поэзия − квинтэссенция литературы! Высшая форма самовыражения…

– Не знаю, не знаю. Цицерон говорил, что даже прожив вторую жизнь не нашел бы времени для изучения лирических поэтов. А, по мнению Льва Толстого, писать стихами все равно, что идти в поле за плугом, приплясывая. Пахать вприсядку.

– Великий человек, а все же ошибался.

– Ну-ка, ну-ка! Поправь гения.

– Писать романы стихами действительно бессмысленно. Даже мудрые мысли рифмовать не стоит. Рифмы мешают их точному выражению. Стихами выражают чувства, а не мысли. Каждому делу − свой инструмент.

– Проза − универсальный инструмент. Может выразить и мысли, и чувства.

– Э, нет! Ну, как ты передашь это знаменитое: «Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне»? Напишешь много слов, и при этом потеряешь красоту и концентрацию чувства. Кроме того, поэзия и стихи − не одно и то же. Толстой не понимал или не хотел понимать этого. Бывают стихи без поэзии и поэзия без стихов. Можно километрами писать стихи, в которых не будет поэзии…

– Стоп! Имею вопрос. «Однажды, в студеную зимнюю пору я из лесу вышел; был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз». Это поэзия?

– Нет, не поэзия. Это пример стихов, в которых нет ничего поэтического. Хоть в строчку пиши, хоть в столбик. Таким способом можно зарифмовать даже телефонный справочник. Или правила пожарной безопасности. Кстати, так иногда и делают. Чтобы в мозгах отпечаталось: «Если хочешь сил моральных и физических сберечь, пейте соков натуральных, укрепляя грудь и плечь!».

– Плечь? Это сильно!

– Вот видишь! Но это не поэзия. Задача поэзии − передать чувства, состояние души человека. Поэт пытается выразить охватившее его волнение, пишет какие-то буковки на бумаге. А когда мы их читаем, происходит обратный процесс: под воздействием смысла слов наше воображение восстанавливает внутреннее состояние автора, и мы испытываем его чувства. С той силой, которую поэт сумел передать, а нам удалось воспринять. От читателя тоже требуется душевная чуткость, талант со-чувствия.

– Ну, это что-то эфемерное, неощутимое…

– Так именно в этом все дело!

– Значит, поэзия это зафиксированные на бумаге, как бы законсервированные чувства?

– Грубо, но точно. В принципе, вся литература − это консервированный опыт человечества: знания, мысли, чувства…

– Ладно, это способ записи. А в чем выражается сама поэтичность? Почему одни стихи − поэзия, а другие − нет?