Ирина Белояр - Уайтбол. Социальная фантастика/н/ф/мистика

Христо поднялся на ноги и чуть снова не упал: от боли в глазах потемнело.

– Кэп, ответь, мать твою!

– Сориентируйте меня…

– Где ты? Твоего маяка нет!

– Включаю аварийный.

– Все равно нету ни черта. Ты в состоянии двигаться?

– В состоянии.

– Что видишь перед собой?

– Горы. Большие. Далеко.

– А справа, слева?

Христо огляделся.

– Слева – трещина. Огромная. Справа – треугольная горка. Маленькая. И хренова туча гигантских улиток.

– А муравейник где?

– Какой муравейник?

– Вулкан, твою мать! Где он находится?

– За трещиной. Далеко.

– Ты уверен?

– Уверен.

Замешательство на том конце канала, обрывочные фразы:

– …его же к муравейнику потащили!

– …значит, не его.

– …все равно, как он мог он туда попасть?..

– ..машина! Вы капитана видите?

– …нет. Только слышим.

– …слышите?!?!

В голове муть. Мысли путаются, реплики геологов плывут мимо сознания. Вокруг ползают улитки. Бред сумасшедшего.

– Долго мне ждать?

– Встань спиной к горам. Так, чтобы вулкан справа, а сопка слева. Иди вдоль разлома. Машина выходит навстречу. Торопись, у тебя кислород кончается. С богом, капитан.

Христо развернулся, куда велели, и двинул вперед.

Позже справа и слева периодически мелькал свет – короткий, длинный, непрерывный, всякий. Время от времени в наушниках звучали голоса. Кто-то, кажется, требовал ответить, спрашивал, где капитан находится, вот только кто – человек или слизень? Христо больше никому и ничему не верил. А потом голоса исчезли.

Последнее, что он увидел – далекий призывный свет прожекторов вездехода… или это опять улитки?.. Предпоследнее, что почувствовал – удушье. Наконец, последнее, что ощутил, бессильно лежа на земле – гадостное прикосновение электрических щупальцев.

Это – реконструкция, составленная из обрывочных воспоминаний самого Христо Ведова. Пришлось ей придать некоторую литературную стройность. Если б я попытался воспроизвести оригинальный монолог, многоточий в тексте оказалось бы гораздо больше, чем букв.

Некоторые биографы утверждают: человек, которого позже назовут «безумным капитаном», сошел с ума именно тогда. Спорный вопрос, ведь шок еще не основание для безумия. Вроде бы. Но в свете последующих событий… Похоже, с Христо Ведовым действительно произошло нечто, переломившее его сознание. Возможно, нечто большее, чем шок.

– Где я?

– В медотсеке «Ганимеда».

– Живой?

– Похоже на то, – улыбнулась Анна.

– Остальные вернулись?

– Вернулись, и все в порядке, кроме вас.

– А со мной что?

– Серьезного ничего, но очень много несерьезного. Сломано два ребра, пострадал мениск, гематомы, нарушение сердечного цикла – видимо, как следствие асфиксии…

– Стоп. Наоборот нужно было спрашивать. Что у меня осталось?

Доктор улыбнулась:

– Осталось отлежаться несколько дней и на некоторое время ограничить нагрузки.

– Ясно. Пригласите ко мне Осипенко.

Анна кивнула. Поднялась с кресла:

– Я буду у себя в кабинете. Кнопка вызова справа от вас.

– Хорошо… послушайте, а откуда асфиксия?

– В вашем скафандре закончился кислород. Неподалеку от машины, к счастью.

– Очень интересно, – буркнул капитан себе под нос. – Как я туда попал?

Доктор услышала. Задержалась на выходе из каюты, напряженно спросила:

– Вы совсем ничего не помните?

– А? – откликнулся Христо. – Кое-что помню.

Анна поспешно вышла за дверь. Как-то слишком поспешно… Капитан помедлил с минуту и нажал кнопку вызова. Доктор вернулась.

– Осипенко сейчас подойдет, – сообщила она. – Вы что-то хотели?

– Хотел. Выкладывайте, что вам известно.

– О чем? – недоуменно спросила Анна.

На секунду Христо усомнился: может, вообще не было никаких чудовищ, все это горячечный бред? Хорошо, если так.

– О нашей поездке.

Доктор пожала плечами:

– Известно, что вас оттуда привезли в сильно потрепанном виде.

– И кто ж меня потрепал?

– Вы в трещину провалились. Выбрались оттуда и заблудились. Совершенно непонятным образом оказались совсем не там, где вас искали. Кислород у вас кончился. Наверно, это все, – с наигранным спокойствием закончила доктор.

– А искали меня около живого вулкана, – уточнил капитан.

Анна сдалась. Вздохнула:

– Да.

Значит, все правда. И чудовища не прибредились, и излишняя осведомленность доктора не почудилась.

– Ясно, – резюмировал Христо. – По крайней мере, спасибо, что все-таки нашли.

– Не нашли, – медленно ответила Анна, в упор глядя на командира. – Слизень принес вас к машине.

– Слизень?

– Да. Это создание спасло вам жизнь, капитан. Вы чуть не разминулись с вездеходом.

– Как такое могло случиться?

– Вся ваша электроника приказала долго жить. Коммуникационные устройства, камеры, все. Черный ящик уцелел, благо там несколько уровней защиты. Что стало с остальной аппаратурой – сейчас разбираются техники.

– Догадываюсь, что с ней стало. Эти чертовы улитки постоянно шарашили меня электричеством. Спасибо не насмерть… Доктор, перестаньте сверлить меня взглядом, раздражает.

– Извините, капитан.

– Можете идти.

Анна задержалась у дверей:

– Михаэль Станкевич просился к вам.

– Чего хотел?

– Переживает.

– Пошел он со своими переживаниями. Гоните в шею.

Доктор вышла из каюты.

Не только капитан пребывал в шоке. Все посвященные пребывали там же. Что до нашей группы – мы чувствовали себя жертвами мистификации. Белковый организм в условиях Ганимеда! Невозможно. Однако нам привезли это самое невозможное и поставили перед фактом: несколько часов назад оно бегало и прыгало.

В день приобретения мы откровенно буксовали. Назавтра не помню у кого возникла идея, как наши новые знакомые существуют здесь: энергетический скафандр. Выражаясь человеческим языком, защитное поле. Ни о характере, ни об источнике этого поля мертвые ткани не подкидывали ни единой догадки. Но оно, безусловно, было и держалось долго: несколько часов контрольные образцы, которые мы поместили в «уличные» условия, не претерпели никаких изменений.

…Много позже земляне подсовывали циклопам самые разные датчики. Датчики фиксировали что угодно, кроме пресловутого «скафандра». Еще позже, а именно – двадцать лет спустя, когда общение стало более-менее беглым, контактеры напрямую спрашивали у Чужих о защитном поле. Чужие не поняли, о чем речь. Долгое время мы не знали: то ли грешить на скрытность соседей, то ли на пресловутый понятийный барьер. Безапелляционные заявления циклопов – мол, на все воля Города – нас, ясное дело, не устраивали.

Регистрировать это поле мы не умеем до сих пор.

Старший штурман появился в палате через пятнадцать минут.